Мордовский марафон

"Ты не обижайся, - тронул его за рукав Васька. - Это я так просто. Ты бы глянул только: обалдеешь, какие они там номера откалывают. А одна, Танька-Дешевка звать, толстая такая и сиськи, как у коровы. Так она и без солдат, выпьет когда, вся голая ходит, в одних чулках, или возьмет и на голову станет: "Я акробаткой работала!" - кричит, а чулки все в дырах. Колька, гад, по полтине с носа дерет, ему и кличка Жмот. Ну? Идем?"

"Не-а", - мотнул головой Олег.

"Сдрейфил? - прищурился Васька. - Очко играет?"

"И не сдрейфил вовсе. Просто мне неинтересно и все".

"Эх ты, сопля!" - Васька презрительно сплюнул и, шагнув на дорогу, смаху пнул консервную банку.

"Вась, - заискивающе позвал Олег. - А ты кем будешь после школы?"

Васька поджал толстые губы и снова сплюнул.

"Офицером, конечно, - снизошел он все-таки. - Как дядя Витя. Он деньгу зашибает что надо, и работенка не пыльная... Слушай! - вдруг загорелся он и шагнул к Олегу. - Займи мне полтину. До субботы верну, сукой быть! Возьму у пахана на кино, он обещал, и верну".

"У меня нет... только рублями", - снова заскучал Олег.

"Так давай рубль. Какая разница? Сдачу я тебе сегодня же верну".

"Я не могу", - смущенно промямлил Олег.

"Ну ты и жмот, ох и жмот! Сразу видать, что городской...".

"Сам ты жмот... Мне бинокль надо купить".

"На кой он тебе хрен? Бинокль!.. Да у нас в магазине за полтора рубля такие бинокли - отсюда Потьму видать".

"Врешь?!"

"Больно надо".

"А где это?"

"В Молочнице. Только тебе все равно не продадут, они для взрослых, у кого паспорт. Но я могу, по блату: мы с продавщицыным сыном во какие кореши, на одной парте сидим. Для тебя так и быть - слетаю".

Олег, нырнув рукой в брючный карман, на ощупь отделил хрусткую трешку... Васька, скользнув глазами по окнам, выхватил деньги и сунул их за пазуху.

"А полтину я тебе в субботу верну. В крайности - в воскресенье", - заверил он.

"А они с ремешком?"

"А как же! С желтым есть и с черным. Тебе с каким?"

"С желтым".

"С желтым так с желтым. Ну, пока - я полетел. Да смотри, матери не проболтайся. Если спросит, скажи: в клуб пошел на бильярде играть. Понял?"

Береза, словно ставшая на голову баба, растопырила толстые, в венозных буграх ноги, сквозь дыры в черных чулках тут и там зияла белая кожа... Олег отвернулся.

"С биноклем все в порядке, но где разыскать старинную "Лоцию"? - задумался он. - Может, написать отцу? Пусть поищет у старых моряков - их там полно, ведь до моря рукой подать до Кандаламши".

* * *

Засучив рукава цветастого платья, тетя Нина топталась у плиты. Пахло жареной картошкой.

"Нагулялся? - обернулась она к двери. - А где же Васька? У калитки ведь сшивался...".

"Он в клуб пошел, играть в бильярд".

"Что же он не пожрамши-то? А ты садись-ка щец похлебай да картошка вот доходит уже, и марш на печь - полы буду мыть. Да и поспи малость - тоже, небось, с утра на ногах-то...".

"Мы в шесть встали, по радио".

"А ты чего же не пошел на бильярде-то?" - дед отложил газету и снял очки.

"Я не умею, дедушка".

"Это ты зря: Бильярд - первейшая штука, кто умеет. В доме офицеров или, скажем, на курорте шушера всякая футболы гоняет, кто посолидней, тот на бильярде. И знакомстве можно свести, и вообще".

"Я в шахматы могу, - похвастался Олег. - Первое место и нашем классе".

"Шахматы - тоже хорошо, но все же не то. Шахматы - игра умственная, увлекся и, глядишь, обыграл ненароком какое ни то начальство - ему и обидно. А в бильярд - ничего, в бильярд не обидно".

Есть ему не хотелось, но из вежливости он кое-как дохлебал миску щей и, пошвырявшись в сковороде с картошкой, вскарабкался на печь.

"И куда эта кобелина провалилась? - услышал он уже засыпая. - Опять нажрется до блевотины".

"К Витьке, небось, заскочил, - успокаивающе пробубнил дед. - Вместе и придут".

"Завтра с утра, - успел подумать Олег, - напишу отцу в Кандаламшу".

* * *

Что-то грохнуло, и он проснулся.

"Он же как есть бродяга!" - выкрикнул дядя Коля.

"И нами вроде как брезгует", - поддержал его дед.

Олег догадался, что сидевший спиной к печи остроплечий мужчина в зеленой рубахе - дядя Витя. На вешалке топорщился его китель с тремя звездочками на погонах.

"Значит, за хозяйственника выходит? - дядя Витя бросил письмо на стол. Рационально".

"Проворуется - к нам на семерку попадет или на первый*",- рассмеялась тетя Нина.

* Номера лагерных зон.

"Не проворуется, - осадил ее дед. - До полета дожил, под судом-следствием не состоял - значит, умный человек".

"А что это она, Настька-то, в конце самом пишет рэ и пятерку? Пять рублей, что ли? А какие пять рублей, не пойму".

"Ну ты даешь, прапорщик! - развеселился дядя Витя. - Какие же это пять рублей! Это по-немецки пэ и эс - значит "после следует". Всегда в конце письма ставится".

"Ты смотри, - обиделся дядя Коля, - какие нынче грамотные все. Нет чтобы по-русски, давай им по-фрицевски... Шибко-то грамотные полосатую вон шкуру носят! А мне, - громыхнул он кулаком по столу, - плевать с высокой колокольни! Вот хоть бы и Настька - училась, училась на врача этого, а всего сто десять получает, а я неученый, а две сотни вынь да положь, и Нинка - сто шестьдесят!"