Мордред

— Может, и знали, — сказал Артур. — Но доверяли мне. Думали, я не буду стулья ломать. Я взял и утопил остров… Знаешь, я не хотел. Просто врагов хотел припугнуть — небольшое землетрясение, что ли. Не умею вес рассчитывать.

— Вес?

— Это ощущается как вес. Масса. Будто бы моя душа — буёк, а к ногам на цепи пристёгнут якорь. Тяжёлый — невероятно.

— Уран.

— Плутоний. Ядерный, — вымученно улыбнулся Артур. — Я могу как бы поднять его, если надо — …

— Артур. Тебе не приходило в голову поднять эту бомбу как есть и ебануть по Царствующим Богам? Не уничтожить, так вышвырнуть их из нашего мира. А?

— Почему, приходило.

— И?

— Я боялся.

— Ха!

— Я бы сам умер.

— От чего?

— Ты осёл, малыш. Разве не помнишь, в каком я был виде, когда ты пришёл? А это было небольшое дело — отвлечь от тебя глаза мира. — Он покачал головой. — На магию тоже нужен ресурс, энергия, определённая сила. Когда вы меня пытали, сил у меня почти не было с предыдущей весны и лета. Не было ни на что, только держаться и ничего тебе не сказать, никого не выдать. Попытайся я разразить вас молнией, например, я бы сдох.

— Но ты не умер тогда, весной. Когда — Кодо.

— Тогда у меня был щит, — сказал Артур.

— ?..

— Любовь людей. Она была моим щитом, хранила от отдачи. Город давал мне силу, я её и использовал для ударов. Мой щит и меч. Любовь — огромная сила, Герт.

— …Они тебя до сих пор любят. Нам на Управлении граффити мажут: «Артур, вернись, мы всё простим!»

Граффити появились около года назад, когда Герт Лайт скомандовал ва-банк и началась война с мафией. На улицах стреляли, бросали коктейли Молотова, гранаты и «апельсины». Смертельной ловушкой могло стать любое кафе. Город как будто бы провалился на четверть века назад и очутился в разгаре Делириона. «Артур, вернись, мы всё простим»…

— И ты вернулся, выторговал нам мир, в дерьме меня вымазал с головы до ног, — сказал Герт. Воспоминание было уже почти тёплым. — Я это заслужил. — Но мэр, скотина, ещё мне ответит за трусость.

— А помнишь, с какой радостью тебя встречали? Песни и флаги, подарки, цветы… Внеочередной день рождения. Чем не щит?

— Это не та любовь. Её мало. Они ностальгируют по годам, которые кажутся им почти золотыми с похмелья вашей «свободы». Поностальгировали и разошлись, меня проводили опять сюда. Разве это идёт в сравнение с тем, что было… Нет, щит мой пропал с тех пор, как один молодой наглый волк убедил довольно большую часть горожан, что я преступник, лодырь и враг народа, заслуживающий примерной кары. — Артур покосился на Герта. — Помнишь, кто был тот волк, малыш?

Это больно ужалило Герта в сердце. Артур воспринимал его — клеветническую войну — критику как нападение зверя. Герт понимал, что иначе и быть не может, и всё равно был ранен — если не самим фактом, то тем, что Артур так об этом заговорил.

— Не дуйся, — сказал Артур, увидев выражение его лица. — Надо смотреть в глаза правде, ты сделал то, что сделал. Но даже лет десять назад, с прекрасным щитом, я не замахнулся бы на Богов. Это потребует больше сил, чем Кодо — не знаю, насколько больше. Даже и с наилучшим щитом я скорее всего сгорю от таких энергий, как лист в костре.

— Ты не думал, что оно того стоит?

— Нет. Если бы они вдруг решили нас всех убить, я сделал бы это. Но зачем им?.. Их питает доверие, поклонение, вера людей. Мы даём им ресурс и плацдарм. Взамен получаем — что получаем.

— Кучу всего, — зло засмеялся Герт. — Только никто не знает, что именно. Артур, развития же нет. Ни в чём, нигде, тут одни дизайнеры наркоты цветут и мафия пахнет.

— Это я уже слышал.

— Так это правда.

— Я жить хочу. Точнее, я хотел жить, пока не попал к вам в камеру пыток.

Артур устало прикрыл глаза и оттянул плед с груди, чтоб было легче дышать.

— Хотел? А чего ты хочешь теперь?

— Чтобы боль прекратилась, — ответил Артур.

Герт сжал зубы в отчаянной злости. Потом он сказал:

— Хочешь, я прекращу твою боль?

Злость, должно быть, проникла в голос, потому что Артур резко взглянул на него и напрягся. Герт сам не до конца понимал, что он имел в виду, собирался ли он задушить Артура, если тот скажет «да», зарыдать, молить за него Богов — договориться за него с Богами, выменять что-то — покорность — на его жизнь — или же сделать что-то другое — невероятное — что-то…

Он вдруг понял, что делать, и, резко встав, направил на мага указательный палец, как пистолет.

— Вот что. Спасу я тебя, Артур.

— Как?

— Это моё дело. — Герт подхватил с пола свою рубашку. — Я скоро вернусь. Не умирай.

VI