Море

Зал был битком набит. Над круглыми столиками, покрытыми ажурными скатертями, подобно голубому туману, вздымался табачный дым. В самом углу шумная компания играла в бридж. Среди игроков сидели две довольно толстые женщины, руки которых были увешаны золотыми браслетами. Старшей, в коричневом шелковом платье с глубоким вырезом, было лет под пятьдесят, а младшая, в василькового цвета жоржетовой блузке с высоким воротником, казалась лет на двадцать моложе. Увидев Тибора, обе дамы приветливо замахали руками. Один из мужчин, до смешного худой, с моноклем, не отрываясь от карт, тоже громко поздоровался с ним. Тибор поклонился, но не задержался у их столика и не стал объяснять Агнеш, что это за компания. По-прежнему прижимая к себе руку девушки, он повел ее в самый дальний угол зала и, сдвинув два мягких кресла, пригласил сесть.

— Войне скоро конец, — произнес Тибор, обнимая правой рукой за талию Агнеш. — Вот увидите, англичане через несколько дней высадятся на Адриатическом побережье и придут сюда.

Агнеш ощущала лишь руку, обхватившую ее талию, и ничего не слышала. Какое ей дело до того, что задумали англичане на Адриатике?

Однако Тибор, склонившись к ней совсем близко, словно признаваясь в любви, продолжал:

— Теперь, Агнеш, надо быть умней. Сейчас в ваших руках вожжи, и вы должны пользоваться ими умело.

— Как? — спросила она с недоумением.

— Видите ли, вам не следует стремиться наводить порядок в бухгалтерии.

В этот момент мужчина в смокинге и с короткими усиками вышел на середину зала и уселся за пианино. Затем на небольшой, почти квадратный помост под бурные аплодисменты публики выбежала женщина лет тридцати — тридцати пяти. В ее ниспадающих до самых плеч черных волосах красовалась белая роза. Певица была в белоснежном до самого пола муслиновом платье декольте. Верхняя часть платья плотно облегала тело, а пышная юбка спадала мягкими свободными складками. Единственными украшениями наряда служили узенький черный бархатный поясок и такая же черная, но более узкая бархотка на шее — вместо цепочки. На ней висел украшенный бриллиантами массивный золотой крестик.

У Агнеш закружилась голова, ей вдруг стало не по себе. Она тоже носила крестик, который подарила ей в детстве крестная мать, но прятала его под одеждой. Давно, когда цепочка была еще новая, ей не раз хотелось повесить крестик поверх платья, но мать не разрешала. «Держи святой крест поближе к сердцу и не бахвалься им».

— Что с вами, Агнеш? Отчего вы загрустили?

— Ничего. Право же, ничего.

Актриса поправила микрофон, махнула белым муслиновым платочком пианисту и грудным, глубоким голосом запела модную песенку: «Лишь день дано нам жить, а жизнь — всего лишь поцелуй…»

За столиками притихли, женщины мечтательно закрыли глаза, кое-кто напевал вместе с певицей: «Кто знает, что ждет нас впереди, кто знает, что принесет нам завтра…»

— Бухгалтерию нечего приводить в порядок, — зашептал снова Тибор. — Надо тянуть время, остались какие-нибудь одна-две недели, в крайнем случае месяц…

— Но почему?

— А разве вам Кет ничего не сказал?

— Нет.

— Вы даже не знаете, что Ремеры вывозят свое состояние?

— Не знаю, — так же тихо прошептала Агнеш.

Тибор минуту помедлил. Раз шеф счел целесообразным назначить Агнеш главным бухгалтером, то вполне можно рассказать ей всю правду. К тому же девушка так влюблена в него, что, если даже станут ей вгонять иголки под ногти, она не выдаст.

Он нежно погладил талию Агнеш. Ее юное тело настороженно вздрогнуло, словно бутон, от прикосновения его руки.

— Стокгольмское агентство, куда еженедельно завод отправляет четыре вагона товаров, — вовсе не агентство, а просто транспортное предприятие. Как только прибывают вагоны, их тут же переправляют к Ремерам в Лондон. Понимаете? Вырученные за товар деньги в течение шести месяцев должны поступить к ним, но они не поступают, и завод постоянно просит у Национального банка отсрочки на уплату девизы… Денежные операции производит банк, в котором референтом Завода сельскохозяйственных машин работаю я, поэтому с нашей стороны придирок не будет. Бухгалтерия теперь в ваших руках. Гак вот и запутайте дела так, чтобы сам бог не разобрался в шведских поставках… С чиновниками будьте построже, ругайте на чем свет стоит Кета за то, что запущен бухгалтерский учет. Начните проверку текущих счетов бог знает какой давности. Устройте скандал из-за того, что стоимость карандашной точилки занесена не в ту графу. Только об экспортных сводках позабудьте. Что касается ревизии, то вы не беспокойтесь. В Венгрии за подлоги в бухгалтерии или налоговом деле в тюрьму пока никого не сажали. В крайнем случае Император посулит контролеру несколько тысяч. От этого он не обеднеет. К тому же вас только назначили, какой с вас спрос?.. Выпьете еще кофе? Или коньяк?

— Нет, нет… у меня и без того голова пошла кругом.

Тибор засмеялся.

— Вы, наверное, думали, что раз в школе получили пятерку по бухгалтерскому учету, то теперь для вас открыты все тайны мира.

— А что будет после войны с теми товарами? Их привезут обратно?

Тибор пожал плечами.