Море дышит велико

— Дробь! — вмешался помощник начальника штаба. — Кончайте разбазаривать боезапас!

Капитан второго ранга Нежин не придирался. Как бы ни упали последующие залпы, за пристрелку всё равно полагалась теперь двойка.

— Дробь! — повторил лейтенант Чеголин упавшим голосом.

Ещё требовалось привести установки на ноль, а орудия в диаметральную плоскость. Артём распорядился, хотя всё в нем сопротивлялось этим командам. Почему? Волной поднялась и пульсировала в висках мутная ярость. На каком основании, когда всё складывалось так здорово?

«Дроб палучаатса… дроб палучаатса…» — стучало в ушах голосом Ивана Буланова, пока лейтенант скатывался по трапу с мостика. Бланки групп записей тотчас внесли ясность, выявив причину случившегося, и Артём рывком отворил двери центрального артиллерийского поста. Старшина второй статьи Мыльников попятился, увидев скомканные бумажки, которые не опровержимо свидетельствовали о том, что он дважды ввел корректуру с обратным знаком.

У меня… жена заболела, — вдруг стал оправдываться старшина.

Он рылся в карманах в поисках конверта, хотя к чему были жалкие ссылки на семейные обстоятельства. Мыльников сам понял это и замолчал. А лейтенант молча повернулся и вышел, припечатав за собой железную дверь.

— Стрельбу подготовили безобразно, — заявил Выра, разглаживая ладонью мятые бланки. — Удивляюсь! Офицер, нормально окончивший училище, и вдруг такая детская безответственность.

Из документов было видно, кто во всем виноват, но о Мыльникове командир корабля даже не обмолвился.

— Готовьте отчет!

— Мне кажется, ясно и так, — сказал Чеголин.

— Истрачено шесть снарядов, — пояснил капитан второго ранга Нежин. — Кто ответит за них?

— И объяснительную записку особо, — добавил Выра.

«Нужен стрелочник», — догадался Артём Чеголин. Казалось бы, если нужно наказывать, пожалуйста, ваше право. Так нет. Начальству до зарезу требовалась самокритика…

Глава 11. Накажите меня

Параграфы правил составления отчета по стрельбе бездушны. Они не учитывают достижений на фоне просчетов. Средний балл, если рассчитывать его по школьному образцу, иногда мог бы получаться положительным, но правила всегда приравнивали итог к наихудшему промежуточному результату.

Не хотелось Артёму Чеголину заниматься такой арифметикой. Не хотелось, и всё! Если капитан второго ранга Нежин задробил стрельбу, пусть бы сам, подобно учителю, и выводил двойку. Так нет, вместе с Вырой помощник начальника штаба принуждал к самобичеванию. Разве это не издевательство? И в кают-компании новость встретили без дружеской деликатности, хотя какой здесь повод для юмора. Притворившись сочувствующим, Бебс стал спрашивать, как правильно подписывать отчет по стрельбе: «УО», что означает сокращенно «управляющий огнем», или же лучшие «УА».

— Управляющий артиллерией? — удивился Артём. — Так не говорят.

— Зачем так сложно? — возразил механик. — Помнишь песенку гражданской войны: «Антанта ахнула слегка при виде красного полка?..» По аналогии предлагаю аббревиатуру «УА», то есть «увидишь — ахнешь».

Доктор и минёр безжалостно захихикали. Штурман мрачновато улыбнулся. У Чеголина окончательно пропал аппетит:

— В твоих котлах тоже садились пары.

— Чудак! Разве можно сравнивать? Моя техника по сравнению с пушками всё равно что слон и моська. А вообще запомни: самая надежная техника — это кнехт, но его, бывает, тоже выворачивают при швартовке.

— Несогласен, — авторитетно вмешался Макар Платонович Тирешкин. — Клянусь всеми фибрами своей души, самая надёжная техника — человек. Недаром он звучит гордо.

— Кнехт надёжнее, — упорствовал Бестенюк. — Полная гарантия, что не напьется, и к тому же нет штурвальчиков, которые могут крутиться не в тую сторону…

Виктор Клевцов, к сожалению, при стрельбе не присутствовал. Он заглянул к Чеголину в каюту уже по приходе на рейд.

— Предупреждали тебя: «Шилом моря не нагреешь!»

— Всё треплешься? А мне не до того — заставляют заниматься самокритикой.

— Вот и ладушки, — хохотнул Клевцов. — Главное, всегда на пользу.

— Скажи ещё: «Движущая сила общества…»

— Правильно понимаешь свою задачу, — кивнул Виктор, явно не желая «заводиться». — Сходи-ка погляди боевой листок…

— Зачем?

— Там и про Мыльникова есть…

Виктор Клевцов всегда был в курсе событий, но лейтенант Чеголин к его совету отнесся скептически. Что нового мог сообщить ему настенный орган комсомольской организации? На двери у трапа в носовые кубрики висел стандартный бланк с карикатурами. Первый рисунок изображал растерянных комендоров у пушки. Подпись была рифмованной: «Не стреляем, не наводим, а валяем дурака. Только в небе дулом водим, разгоняем облака».

«Уж если кого рисовать, то надо бы меня», — подумал Артём. Он-то знал, что орудийные расчеты действовали безупречно.

Рядом красовался Мыльников, заслоняющий конвертом блоки своих приборов, а текст прояснял суть конфликта: «У женушки насморк. Какая беда! Домой не пускают, и к чёрту стрельба».