Море дышит велико

Василий Федотович без особой нужды предпочитал не вмешиваться в сферу деятельности своего заместителя. Отношения у них сложились еще в ту пору, когда «Торок» не был учебным кораблем. Новый замполит, едва появившись на борту, сразу же попытался учинить нечто вроде инспекции, подчеркивая старшинство в звании.

— Чем вы занимались в дозоре, товарищ капитан-лейтенант? За всё время ни одной политинформации, нет боевых листков.

— Был шторм, — сказал Выра.

Как объяснить майору береговой службы, что невозможно было даже приготовить горячую пищу — воду выплескивало из котлов.

— Безобразие, — возмущался тот. — На словах, как на гуслях, а на деле, как на барабане.

— Коли так, помогите наладить. Нам надлежит зайти в базу для отдыха, а вы на переходе попробуйте организовать.

— Что значит «попробуйте»? Покажу личным примером.

По выходе с рейда корабль раскачало опять, хотя ветер стихал. Он был встречным, силой в семь баллов. И тогда для наглядности Выра проложил курс не напрямик, а как бы по двум катетам. Волна ударяла в корпус под левую скулу, а после поворота на полпути, таким же порядком справа. Началась резкая болтанка «винтом». Сторожевик бросало вверх, вниз и в стороны.

— Боцман, доложите: чем занимается новый заместитель? — приказал Выра эдак через часок.

— Лежат и охают. А в каюту не зайти… Надо бы мокрую приборочку.

Когда подали на стенку швартовные концы, Выра лично побеспокоил майора для того, чтобы оценить образцы наглядной агитации.

— Что? Нет? — удивился он. — Тогда не могу понять ваших претензий!

Цветные карандаши перекатывались под ногами. Бланки боевых листков, свернутые кульками, по-видимому, были использованы по другому назначению. Сам Макар Платонович, слегка отретушированный зеленью, стыдливо заталкивал их под умывальник и после этого случая стал обращаться к Выре исключительно по должности: «Товарищ командир».

Подчиненных себе не выбирают. Василий Федотович был удовлетворен и тем, что майор, сникнув, ему не мешал. Черт знает почему, но каждый раз после разговора с ним у Выры начиналась изжога. Нехай конференция называется «теоретической», решил он. Если политотделу о ней известно, глупостей не допустят.

Вскоре на дверях под полубаком, которые вели в носовые кубрики личного состава, появился многокрасочный плакат, созданный под непосредственным наблюдением заместителя:

— «Руководитель теоретической конференции, — диктовал он, — капитан третьего ранга ТИРЕШКИН М. П.» — крупными буквами. Следующей строкой: «Докладчик — лейтенант Чеголин» — это можно помельче…

Однако докладчик упирался, ссылаясь на сроки. Он не мог подготовиться за одни сутки.

— Чует кошка, где собака зарыта, — пошутил Макар Платонович. — Тот раз получилось складно. Есть мнение — следует повторить.

— К чему матросам тактический фон и схемы маневрирования? Всё надо строить иначе, привлечь исторический журнал и воспоминания наших ветеранов.

— Не возражаю. Текст доклада представить на утверждение!

— Поручите механику. Он лучше знает личный состав.

— Отставить… Бестенюк еще узнает, почем раки зимуют.

— Тогда доктору…

— Повторяю: «Есть мнение» — и нечего пререкаться. Поперек батьки и лень родилась. А доктору дадим слово в прениях…

Но тут нашла коса на камень, и руководитель «крупными буквами» был вынужден принести жалобу на докладчика, обозначенного «мелкими», который, подумать только, соглашался представить лишь тезисы, а не дословный текст.

— Будут представители, — объяснял Макар Платонович. — А лейтенант Чеголин ведет себя вроде пятой ноги в колесе.

— Кто определил жесткий срок? — спросил Выра.

— Понимаете, товарищ командир, ему и готовиться не надо. Пусть повторит из своей тетрадки.

— Если необходим текст, перенесите на другое воскресенье.

— Поздно. Завтра прибудут корреспонденты и, может, даже из политуправления.

Вот тогда до командира корабля дошел смысл соотношения шрифтов. Макар Платонович авансом носил нашивки капитана третьего ранга, надеясь на переаттестацию. Но морское звание, хотя и равное береговому, задерживалось. Тирешкин надеялся, что отклики на конференцию, появившись в печати, подтолкнут соответствующий приказ.

— Послушайте, товарищ майор, — рассердился Василий Федотович. — Первейшая обязанность руководителя — ставить реальные задачи. Коли поздно менять срок, согласитесь с тезисами. Полагаю, докладчик не подведет.

Едва заместитель удалился, Выра вспомнил о приглашенных «представителях», и сразу же едкой волной поднялось раздражение. Умозаключения из лейтенантской тетрадочки годились как повод для разговора на офицерской учебе, но вряд ли найдут отклик среди личного состава. А что, кроме них, мог предложить зеленый хлопец, да еще непосредственным участникам войны в Заполярье? Преследуя свои цели, Тирешкин проявлял торопливость не только в сроках. Не считать бы ему звезды, а глядеть под ноги: чего не найдет, так хоть не упадет. Василий Федотович полагал, что лейтенанту Чеголину обязательно потребуется помощь, и собирался её оказать, чтобы не опозориться перед всем флотом.