Море и берег

Когда мы стали подходить к Севастополю, то обнаружили, что не горит дальний огонь Инкерманского створа. Следовательно, ориентировка на входном фарватере будет весьма затруднительной. Ночь. В темноте, хотя берег и близко, никакого пеленга не возьмешь. За городом, где раньше горел створный огонь, взлетают осветительные ракеты разных цветов. [150]

Пришлось стопорить ход, чтобы осмотреться. Иначе можно попасть на минное поле. Кое-как сориентировавшись, медленно двигаемся к боновым воротам.

Враг обстреливает Северную бухту. Снаряды падают неподалеку от крейсера. Надо бы маневрировать поэнергичнее, быстрее швартоваться и освобождаться от груза. Но, как на грех, швартовка тоже задерживается. И винить Романова в этом трудно. Дует шестибалльный ветер, отжимая «Молотов» от причала. В базе буксиров уже нет — последний накануне потоплен немцами. К тому же причал разбит снарядами и бомбами — надо подходить осторожно. Но наконец швартовы закреплены, поданы сходни и лотки.

С разгрузкой управляемся быстрее, чем в прошлый раз. Еще полчаса уходит на то, чтобы принять раненых и увозимых на Большую землю севастопольцев. Приказываю Романову отдать швартовы.

Прежде чем оторваться от крымского берега, выходим на мерную милю и стреляем главным калибром по скоплениям войск противника в районе Камышлы и Алсу.

Принято радио — нас опять будут прикрывать бомбардировщики. Вскоре прилетели два «ДБ-3». Кажется, те же самые. Знали бы пилоты, как мы им благодарны.

Вдали на небе показалась темная точка. Сигнальщик докладывает: «Мессершмитт-110». Интересно, как поведет себя фашистский истребитель? Но выяснить его намерения так и не удается. Он кружится на почтительном расстоянии от нас, а затем скрывается. То ли не разобрался, какие бомбардировщики летают над кораблями, то ли, узнав их, решил не рисковать. А может, пошел за подмогой?

Однако опасения наши оказались напрасными. Мы дошли до южной точки своего курса и повернули на восток, так и не увидев больше вражеских самолетов.

Удивительный поход: за два дня ни одного выстрела по самолетам противника. Вчерашняя удача объяснима, поскольку мы появились под Севастополем с другого направления. А сегодня? Неужели немцы так уверены в успешном штурме Севастополя, что перестали считаться с нашими походами? Едва ли. Скорее всего, у них вышел какой-то просчет.

Через некоторое время командир «Безупречного» капитан 3 ранга П. М. Буряк сообщил, что эсминцу не хватит [151] мазута до Новороссийска. Приказываю ему идти под одним котлом, держа остальные в готовности. Ход уменьшаем до 14 узлов.

На такой скорости мы очень уязвимы для атак подводных лодок. Приказываю Романову занять место впереди эсминца и маневрировать на противолодочном зигзаге. «Молотов» и «Безупречный» поменялись ролями. То эсминец охранял крейсер, а теперь крейсер охраняет эсминца. Правда, можно было бы передать «Безупречному» часть топлива с «Молотова». Но для этого надо стопорить ход. Где гарантия, что мы не окажемся отличной неподвижной мишенью для вражеской подводной лодки.

Расчет на то, что мы будем в Новороссийске к вечеру, теперь несостоятелен. Лишь в час ночи отряд добрался до базы. Когда ошвартовались, на эсминце оставалось всего лишь четыре тонны мазута.

Это был мой последний поход в Севастополь вместе с отрядом во главе с крейсером. Ни «Молотов», ни «Ворошилов» больше уже не получали таких заданий. И вовсе не потому, что отпала нужда в подобных рейсах. Если бы все корабли флота были брошены на перевозку войск и грузов для героического города, то и тогда, наверное, не удалось бы полностью удовлетворить потребности его обороны. Но сквозь блокаду теперь могли прорываться лишь наиболее быстроходные корабли с хорошим зенитным вооружением, а таких кораблей в строю оставалось все меньше. К тому же ближайшие события показали, что даже и для них опасность сильно возросла.

Через сутки после нашего возвращения из Севастополя туда направился лидер «Харьков». На его борту была воинская часть и немалое количество боеприпасов. Когда лидер шел на запад вдоль Анатолийского побережья, наблюдатели доложили командиру капитану 2 ранга П. А. Мельникову о появлении двенадцати неприятельских бомбардировщиков. Над кораблем закружилась воздушная карусель. Лидер сумел уклониться от прямых попаданий бомб, но некоторые из них взорвались близко от борта. «Харьков» потерял ход, его корпус в нескольких местах дал течь.

Вода заливала трюмы. Экипаж и находившиеся на корабле пехотинцы откачивали ее насосами, вычерпывали ведрами. Тем временем на помощь к «Харькову» спешил лидер «Ташкент», вышедший из Батуми. [152]

Ценой больших усилий моряки аварийного корабля остановили поступление воды, сумели ввести в строй один котел и одну машину. Но о прорыве в Севастополь уже, конечно, не могло быть и речи. В сопровождении «Ташкента» «Харьков» возвратился в базу и был поставлен в ремонт.

Итак, еще один корабль пришлось снять с севастопольской коммуникации.