Море и плен (СИ)

Черноморская крепость, как никакая другая крепость мира, строилась именно и матерями Российских земель.

Она сооружена руками мужчин и женщин со всеми ее монументами, фортами, массивными резанными иероглифами и прочими береговыми укреплениями. Крепость Юга, потребовала по много раз больше гранитного камня, чем самая прославленная известная Египетская пира* мида Хеопса и Хефрена.

Вот почему в Севастополе так много укреплений, которые нс поддаются никакой силе врага.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

*■**>1 И исзош»слНсппО ИМИ оал»си?ич огаиоюшия

мясь скорее задушить гарнизон.

Потеряв свои базы и оставив Севастопольские бухты, корабли прибыли, хотя в условный, но тыл, к берегам живописного Кавказа.

Экипаж теперь мог безпрепятственно сходить на берег и проводить свой досуг среди гражданского эвакуированного и бежавшего населения, из оккупированных немцами Украины, Белоруссии и новых Прибалтийских республик.

Моряки старались использовать каждую минуту своего давно заслуженного отдыха.

А в это самое время, в самом Севастополе, за развалины все еще шло, хотя с ослабевшей силой сопротивление уже не армии как таковой, а групп и отрядов.

Моряки еще защищали городские руины, где уже не было ни улиц, ни жилых домов, а только могильные холмы погибших...

Враг так-же нес большие жертвы, но он имел резервы и безболезненно ими заменял выбывших солдат, стремясь скорее задушить гарнизон.

* *

*

Тральщик „ЧЕ-27'\ на который я попал по случаю ранения, тралировал вражеские мины далеко от берегов полуострова.

Этот корабль до последнего времени не имел еще поражений и шел уверенным ходом, прощупывая глубинными бомбами каждое подозрительное место.

Но вражеских мин нигде нс обнаружил, хотя и неплохо искал их в подводном царстве.

Мне припоминается моя последняя ночь на этом корабле, в семье тралираторов. Ночь эта была особенно темная, словно решившая укрыть от экипажа корабля зловещие мины и своим мраком заслонила даже саму мачту судна.

Эта непроглядная темень и вой ветра, невольно нагоняли особенно на молодых минеров прибывших на корабль недавно, хандру.

Среди них шел тихий разговор о суше, где можно твердо стоять на ногах, а не качаться всем телом круглые сутки.

Действовала эта темень и на старых моряков. Они знали, что в такую предательскую ночь не один уже корабль подорвался на вражеской мине.

Неожиданно это душевное томление и разговоры нарушил громкий голос новичка сигнальщика Крамского, только что сменившегося со своей вахты: