Море и плен (СИ)

Подчинять идущие навстречу события своей только логике и не уступать хотя-бы иногда, — есть полнейшее безумие и в этом безумии не понимая своего места творить увечия, значит быть или же глупцом, или же деспотом, каким и был в свои дни Сталин.

Прорыв немцев в Крым через Перекоп и Сивашские болота разуверил окончательно вооруженные силы Советского Союза и приоткрыл воинам лживую ширму диктатора в его способности защитить страну без вмеша-

тельства извне не только территориальные владения России. но и неприкосновенность населения.

Красноармейцы и краснофлотцы воочию убедились, что большевики захватили власть не для того, чтобы своей идеальной государственной системой обеспечить благосостояние своего народа, а только для внедрения в жизнь идеи Карла .Маркса о коммунистическом обществе во всем мире.

Нищенское существование населения за линией фронта настолько подействовало на фронтовиков, что даже ранее веровавшие солдаты в мудрость отца народов перестали не только верить, но вспоминать о нем.

Из уст воинов все чаще слышались проклятья в адрес коммунистического командования, но при всем этом матросские ряды не поддавались гневу пехотинцев, так-как понимали, что сейчас не время сводить счеты с кремлевскими обманыцикамн.

Очутившись в тылу врага, моряки-черноморцы, не смотря на безысходность всей обстановки и не подумали изменить своей ненавистной власти, хотя для этого были ?се возможности.

Враг в Крыму считался с русскими в черных бушлатах и морякам, всему флоту можно было использовать свою силу, чтобы разделзться с Кремлем, но тогда не нашелся национальный вождь, который поднял бы знамя борьбы и против оккупантов и против советской власти.

Черноморцы до конца оставались на стороне сопротивлявшихся и, конечно умирали уже не за Сталина, как об этом писала иностранная пресса, а за будущую могучую Россию.

И тем неменее, сталинское зло, шаг за шагом опережало здоровое настроение моряков и бросало, если не их самих, то пехотинцев, целыми ротами в пасть врзже-ского плена, который и без пленных Крыма, поглотил к этому времени уже миллионы советских солдат и командиров на Западном направлении.

Эти миллионные армии первых дней войны, только за колючей проволокой немецких лагерей полностью осознали, что в мире с коммунистической диктатурой ни одно государство жить не может дружно.

Эти пленные русские воины, немедленно перерождались из бывших советских красноармейцев в настоящих русских солдат, перешедших в лагерь непримиримости к коммунистической диктатуре.

Мне же лично, как и многим молодым людям, было трудно понять демократический строй Запада и особенно Заокеанский, о котором мне было немного известно счце при обороне Одессы, где якобы право личности и сама жизнь человека выше самого закона конституции и президента.

Кадровый личный состав советских вооруженных сил не был осведомлен о старых дореволюционных днях, как и о Западных свободах и поэтому, в самом огне войны было тяжело менять свои созревшие и застывшие взгляды, которые в советской школе с детства впитывались в наше мировоззрение по отношению капитализма на Западе.

Я, как и многие не являемся исключением в этой антикоммунистической волне. Все мы, бывшие подсовет-екне рабы, в одинаковой мере перерождались под пуля

ми врага и начинали по настоящему думать не столь о самой войне, сколь о самой судьбе России.

Эти думы невольно нас уносили куда то в неизвестность и все именуемое — советским, становилось чужим.

У нас у всех появлялась любовь к далеким национальным предкам необъятной родины.

Тот, кто прошел поля сражения минувшей войны, тот видел, что не только на фронтах изнемогали русские люди от голода и холода и в выполнении непосильных оперативных задач военного командования, которые несли только ненужную смерть, но видели это и в тылу.

Перенося страшные страдания в окружении, воины дрались нс за коммунизм, а за обязанность по отношению своего народа, которая для русского солдата была выше всяких наград от Советского правительства.

Эти настроении помогли советскому солдату разобраться в лживости Кремля и ясно показали, как жестоко и лицемерно отнеслись политические вассалы сталинских дней к дравшимся на смерть русским.

Поэтому нс случайно, как только в Крыму советский кнут над местным населением порвался, а пропагандные и карательные органы НКВД эвакуировались, то сразу враждебность жителей и особенно крестьянства к советской власти выплыла на поверхность.

Все прежние, мало замечаемые выбоины, мгновенно превратились в глубокие овраги, а так именуемые — довоенные шероховатости в примирении нацменьшинств — в пропасти для социализации Крымского полустрова.