Море и плен (СИ)

Уцелевшие солдаты-нацмены сразу же, целыми батальонами стали переходить на сторону врага.

%

Вонны-татары высказывали открыто свои антисоветские взгляды на угнетение Москвой, хотя и питали дружеские чувства к русским.

Советская законность гасла на Крымской земле и нам русским было понятно, почему татары возненавидели коммунистов и почему они стали непримиримыми к врагам комиссарам, которые и сами неуверенно защищали коммунистическое равенство.

Кто участвовал в обороне Севастополя, тот воочию убедился в лживости этого пресловутого равенства.

Красное командование всегда, не только иедоверяло, но и делило солдат нацменов пропорционально по ротам, батальонам и полкам, где командир и комиссар обязательно назначались из других национальностей и контролировался уполномоченным Особого Отдела НКВД.

Эта, так называемая „военная целесообразность” озлобляла национальное меньшинство красноармейцев и кончалась групповым дезертирством в стаи врага и, которые тут же острие огня поворачивали против своих же коммунистов-нацмеиов, независимо кто они были: татары, калмыки или армяне.

• •

Угасавший костер заставил прервать мои размышления. Предрассветный холодок извещал уснувших солдат о приближающемся утре. Где то недалеко застрекотали кузнечики в траве.

Эта тишина ночи позволила хотя немного отдохнуть многолюдному муравейнику, в котором к 4 часам уже все зашевелилось.

Воины выползали из своих логовищ и сонными становились в боевые расчеты своих подразделений.

Никто даже не представлял себе, как может развиться предполагаемый прорыв, при том в такое время, когда нельзя было врага застать врасполох.

На рассвете посты наблюдения подали сигналы „воздух** и над приросшими к земле телами, ураганом пронеслись стаи вражеских „Вульфов”.

Кто-то не выдержал близости воздушных хищников и дал несколько очередей из ручного пулемета, но гитлеровцы видимо имели другую цель в своем штурмовом полете. Они не ответили огнем по нашему скопищу.

Противоздушный рожок дал отбой и чей то охрипший голос эхом пронесся над нами:

„Товарищи! Нас предало верховное командование! Сталин нас не собирается выручать... Не верьте комиссарам, они врут, что в верховной ставке не знают о нашем положении. Стреляйте политических врунов как и немцев. Они враги наши!.. Враг уже на Северном Кавказе. Мы сами должны выбрать или смерть или прорваться к Севастополю и драться вместе с гарнизоном!...

Последних слов за усилившимся шумом разобрать было нельзя.

Кто-то опять повторил стрельбу, словно стремясь своими выстрелами утихомирить нараставший гнев в солдатской среде.