Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.

Кто глубже мог, чем я, любовь копнуть,
Пусть в ней пытает сокровенну суть;
        А я не докопался
До жилы этой, как ни углублялся
В рудник Любви, – там клада нет отнюдь.
        Сие – одно мошенство;
Как химик ищет в тигле Совершенство,
    Но счастлив, невзначай сыскав
Какой-нибудь слабительный состав,
Так все мечтают вечное блаженство
Обресть в любви; но вместо пышных грез
Находят счастье – с воробьиный нос.

Ужели впрямь платить необходимо
Всей жизнию своей – за тень от дыма?
        За то, чем каждый шут
Сумеет насладиться в пять минут
Вслед за нехитрой брачной пантомимой?
        Влюбленный кавалер,
Что славит (ангелов беря в пример)
    Сиянье духа, а не плоти,
Должно быть, слышит, по своей охоте,
И в дудках свадебных – музыку сфер.
Нет, знавший женщин скажет без раздумий:
И лучшие из них – мертвее мумий.

Прощание с любовью

Любви еще не зная,
Я в ней искал неведомого рая,
        Я так стремился к ней,
Как в смертный час безбожник окаянный
Стремится к благодати безымянной
        Из бездны темноты своей:
            Незнанье
Лишь пуще разжигает в нас желанье,
Мы вожделеем – и растет предмет,
Мы остываем – сводится на нет.

        Так жаждущий гостинца
Ребенок, видя пряничного принца,
        Готов его украсть;
Но через день желание забыто,
И не внушает больше аппетита
        Обгрызенная эта сласть;
            Влюбленный,
Еще недавно пылко исступленный,
Добившись цели, скучен и не рад,
Какой-то меланхолией объят.

        Зачем, как Лев и Львица,
Не можем мы играючи любиться?
        Печаль для нас – намек,
Чтоб не был человек к утехам жаден,
Ведь каждая нам сокращает на день
        Отмеренный судьбою срок;
            А краткость
Блаженства и существованья шаткость
Опять в нас подстрекают эту прыть —
Стремление в потомстве жизнь продлить.

        О чем он умоляет,
Смешной чудак? О том, что умаляет
        Его же самого, —
Как свечку, жжет, как воск на солнце, плавит,
Пока он обольщается и славит
        Сомнительное божество.
            Подальше
От сих соблазнов, их вреда и фальши! —
Но Змея грешного (так он силен)
Цитварным семенем не выгнать вон.

Элегии

Портрет