Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.

Трудно звездочку поймать,
    Если скатится за гору;
Трудно черта подковать,
    Обрюхатить мандрагору,
Научить медузу петь,
Залучить русалку в сеть,
        И, старея,
        Все труднее
О прошедшем не жалеть.

Если ты, мой друг, рожден
    Чудесами обольщаться,
Можешь десять тысяч дён
    Плыть, скакать, пешком скитаться;
Одряхлеешь, станешь сед
И поймешь, объездив свет:
        Много разных
        Дев прекрасных,
Только верных в мире нет.

Если встретишь, напиши —
    Тотчас я пущусь по следу.
Нет, не надо, не спеши! —
    Никуда я не поеду.
Кто мне клятвой подтвердит,
Что, пока письмо летит
        И покуда
        Я прибуду, —
Это чудо устоит?

Твикнамский сад

В тумане слёз, печалями повитый,
Я в этот сад вхожу, как в сон забытый;
И вот – к моим ушам, к моим глазам
Стекается живительный бальзам,
    Способный залечить любую рану;
Но монстр ужасный, что во мне сидит,
Паук любви, который все мертвит,
    В желчь превращает даже божью манну;
Воистину здесь чудно, как в Раю, —
Но я, предатель, в Рай привел змею.

Уж лучше б эти молодые кущи
Смял и развеял ураган ревущий!
Уж лучше б снег, нагрянув с высоты,
Оцепенил деревья и цветы,
    Чтобы не смели мне в глаза смеяться!
Куда теперь укроюсь от стыда?
О Купидон, вели мне навсегда
    Частицей сада этого остаться,
Чтоб мандрагорой горестной стонать
Или фонтаном у стены рыдать!

Пускай тогда к моим струям печальным
Придет влюбленный с пузырьком хрустальным:
Он вкус узнает нефальшивых слез,
Чтобы подделку не принять всерьез
    И вновь не обмануть себя, как прежде;
Увы! судить о чувствах наших дам
По их коварным клятвам и слезам
    Труднее, чем по тени об одежде.
Из них одна доподлинно верна, —
И тем верней меня убьет она!

К восходящему солнцу