Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.

Не надобно прикрас для красоты —
Румян и пудры всякой лести вздорной;
В сравненье с тем, чего достоит ты,
Ничтожна лепта славы стихотворной.

Я и во сне тягаться не мечтал
С певцами – мастерами лицемерья:
Воистину высок предмет похвал
И слишком куцы нынешние перья.

Ты счел мое молчание виной? —
О нет, в заслугу мне должно вмениться,
Что я замкнул уста, пока иной
Сулит бессмертье, а творит гробницу.

Один твой взгляд живее, милый друг,
Всех наших поэтических потуг!

II

Его ль стихов раздутых паруса
Меня великолепием сразили,
Дум смелых заглушили голоса
И в гроб их колыбель преобразили?

Его ли духу что с духами привык
Общаться, к вечной приобщаясь Музе,
Сковал проклятьем бедный мой язык?
Увы – ни он, ни те, что с ним в союзе.

Пока его дурачит гость ночной
Любезною и вкрадчивой беседой,
Я нем не от восторга, – надо мной
Они не могут хвастаться победой.

Пока тебя он славит, я молчу:
Петь хором не могу и не хочу.

Джон Донн 1572–1631

Донн был правнуком Томаса Мора по материнской линии. Получил католическое воспитание в семье. Учился в Оксфорде и Кембридже, в лондонской юридической школе Линкольн-Инн. Участвовал в двух морских экспедициях под началом графа Эссекса. Поступил секретарем к лорду Эджертону, был избран членом парламента, но успешно начатая карьера была прервана опрометчивым браком, за которым последовала долгая опала. В дальнейшем принял сан священника, стал капелланом короля и настоятелем собора Святого Павла. Донна считают основоположником «метафизической школы» в английской поэзии. Его стихи, светские и религиозные, были опубликованы посмертно в 1633 г.

Эпиталама, сочиненная в Линкольн-Инн

I

Восток лучами яркими зажжен,
Прерви, Невеста, свой тревожный сон —
    Уж радостное утро наступило,
И ложе одиночества оставь,
        Встречай не сон, а явь!
    Постель тоску наводит, как могила.
Сбрось простыню: ты дышишь горячо,
    И жилка нежная на шее бьется,
Но скоро это свежее плечо
    Другого, жаркого плеча коснется;
Сегодня в совершенство облекись
И женщиной отныне нарекись!

II

О дщери Лондона, вам заодно
Хвала! Вы – наше золотое дно,
    Для женихов неистощимый кладезь!
Вы – сами ангелы, да и к тому ж
        За каждой может муж
    Взять «ангелов», к приданому приладясь:
Вам провожать подругу под венец,
    Цветы и брошки подбирать к убору;
Не пожалейте ж сил, чтоб наконец
    Невеста, блеском затмевая Флору,
Сегодня в совершенство облеклась
И женщиной отныне нареклась.

III

А вы, повесы, дерзкие юнцы,
Жемчужин этих редкостных ловцы,
    И вы, придворных стайка попугаев!
Селяне, возлюбившие свой скот,
        И шалый школьный сброд —
    Вы, помесь мудрецов и шалопаев:
Глядите зорче все! Вот входит в храм
    Жених, а вот и Дева, миловидно
Потупя взор, ступает по цветам;
    Ах, не красней, как будто это стыдно!
Сегодня в совершенство облекись
И женщиной отныне нарекись!

IV