Море ясности

Стукнула крышка парты. Васька вскочил:

— Ага, тоже.

— Удивительно…

— Так мы же рядом живем.

— Но это не значит, что надо драться в классе, — заметила Мария Николаевна.

— Это мы понарошке, — сощурив глаза и улыбаясь, сказал Володя.

— Баловались, — снисходительно пояснил Васька.

Что она сама не понимает, что ли? Разве можно расспрашивать мальчишек о драке! Какой-нибудь уж очень не уважающий себя человек согласится рассказать, из-за чего все разгорелось. А уж если который пожалуется, так тот и не человек вовсе.

По классу прошелся невнятный шумок, кто-то потихоньку хихикнул.

— Так, — строго сказала Мария Николаевна, — чтобы в классе этого больше не было.

— Больше не будет, — пообещал Володя.

Васька молчал. Он не любил ничего обещать.

Когда он впервые поднял руку, чтобы ответить на вопрос, Мария Николаевна сразу даже не поняла, что ему надо. А Васька встал и ответил. И как еще ответил-то!

Все удивились, зашумели, а Мария Николаевна спросила:

— В чем дело?

И сказала:

— Ничего не понимаю…

И долго думала, прежде чем поставить отметку.

Поставила и удивленно объявила:

— Я поставила тебе пятерку.

Это у него была, наверное, первая пятерка в жизни, но он стоял с таким равнодушным лицом, будто ему это ничего не стоит.

— Садись, — сказала Мария Николаевна.

Она не заметила, как Васька, медленно опускаясь на свое место, подмигнул Володе и даже кивнул ему головой.

Когда кончился урок и Мария Николаевна ушла из класса, Васька продолжал сидеть на своем месте. У него хотя и было равнодушное выражение лица, но он остро переживал. Подумать только — пятерка!

МАМИНА ПОДУШКА

Все было, как всегда: Володя лежал в своей постели, И над ним в холодном небе сияла его звезда. Стекла в фонаре запорошены снегом, блестят искрами инея, и сквозь них, конечно, ничего не видно, но все равно звезда стоит на постоянном месте.

И капитан сидит в своей каюте. Его корабль, занесенный снегом, дрейфует во льдах. А в каюте тепло. Капитан слушает, как от мороза потрескивают заиндевевшие снасти, и мечтает о весеннем ветре, который взломает лед и откроет вольные пути на все стороны света белого.

Все было, как всегда: за стенкой спит Тая, а дядя ушел к Капитону, он теперь почти каждый вечер уходит к соседу. Васька говорит — в карты играют. В подкидного дурака. А когда не хватает четвертого партнера, сажают Ваську.

Ваоныч сидит один. Он сегодня не ушел домой, у него какое-то срочное дело. Он рисует и ждет, когда Елена Карповна позовет ужинать. Она ужинает ночью, в одиннадцать часов, такой уж у нее порядок.

Все это Володе известно, и он ясно видит каждого на его привычном месте, за привычным занятием. Одного он никак не может представить себе: где сейчас мама и что она делает.

Она уехала в девять часов вечера. Ваоныч ездил провожать ее на вокзал. Вернувшись, он зашел к Володе и сказал, что мама хорошо устроилась на нижнем диване в купейном вагоне.

Володя никогда еще не ездил в поездах и никак не мог представить себе маму в такой непонятной и сложной обстановке. Что она делает сейчас?

Купейный вагон несется в темноте, а она лежит на своем нижнем диване и боится пошевельнуться.

А он спит в своих двух комнатах, совершенно один, и никому до него нет дела.

Подумав так, Володя почувствовал, что у него защекотало в носу и глаза налились слезами. Он всхлипнул несколько раз и попробовал подумать, что он не плачет, а просто никак не может чихнуть. И он уже совсем было доказал себе, что сейчас он чихнет и слезы прекратятся, но в это время он открыл глаза и увидел белеющую в темноте подушку на маминой постели.

Тут уж он совсем перестал хитрить, а просто заплакал от всей души. Он босиком по холодному полу подбежал к маминой кровати, схватил подушку и перенес к себе.

Сразу стало легче, и он уснул, плача в мамину подушку.

ВАСЬКА МЕЧТАЕТ

Возвращаясь после репетиции домой, Васька говорил Володе:

— Я теперь знаю, что буду делать, когда вырасту. Я в актеры пойду. Или в цирк. Тоже здорово!

Володя все эти дни с удивлением посматривает на Ваську. Все, что он делал и говорил, было совсем не похоже на его слова и поступки. Будто и не Васька это, а другой кто-то! Он вроде красивый стал и даже не такой уж отчаянно рыжий. Или это оттого, что сейчас лицо у него раскраснелось, волосы кажутся не такими красными. И все в классе заметили, как изменился Васька за последнее время.

Володя спросил:

— На актера, знаешь, сколько учиться надо? Ого!

— Выучусь! — азартно пообещал Васька.

— Терпенья не хватит.

— У меня-то?

— Сорвешься.

— Вот увидишь!

— А до этого не учился.

— На фиг мне это было, — отмахнулся Васька и сейчас же поправился: — Не хотел и не учился.

— А батька что говорит?

— Плевал я на него!

— А помнишь, он говорил? «Выучу, сказал, Ваську за четыре года, и хватит». А дядька ему сказал: «Правильно, выше родителей прыгнуть хотят, шибко грамотные…» Помнишь?

Васька вдруг остановился и, прижав локтем портфель, вытащил из рукавов свои руки. Потрясая перед самым Володиным носом крепко сжатыми, покрасневшими от мороза кулаками, он угрожающе проговорил:

— Они все и с дядькой твоим вот где у меня!