Море — мой брат. Одинокий странник

– Твой первый рейс?

– Да.

– А час-то который? – спросил юноша.

– Около девяти.

Снова наступила тишина. Билл чувствовал, что лучше объяснить свое странное поведение, пока его товарищ по кубрику не счел его сумасшедшим, но никакого объяснения в голову не приходило. Молодой моряк, очевидно, значения инциденту не придал: поинтересовался, почему, черт побери, они не напиваются на берегу.

Эверхарт объяснил, что встретится с двумя другими матросами через полчаса.

– Ну, я буду в столовой. Захватите меня по дороге, – наказал юноша. – Меня зовут Итингтон.

– Ладно, так и сделаем. Меня зовут Эверхарт.

Молодой лениво побрел прочь.

– Рад встрече, – сказал он и вышел.

Билл спрыгнул с койки и подошел к раковине глотнуть воды. Наклонился, высунулся в иллюминатор, повернул голову к корме, посмотрел вдоль эллинга. Гавань была спокойна и темна, лишь скопление огней сияло далеко на другой стороне, освещая ночной смене огромный сухой док. Два огонька, красный и синий, мирно гонялись друг за другом на темной плоскости залива, и тихонько вхолостую урчал мотор катера. Из отчасти затемненного Бостона донесся низкий и долгий вздох жизни.

– Ей-богу! – сказал Билл сам себе. – Давно со мной такого не бывало. Если бороться за новый мир, где лучше быть, чем на торговом судне, полном военного груза? И если строить планы новой жизни, где лучше их продумать, чем в море – на отдыхе от жизни, – а затем вернуться загорелым, крепким и духовно подготовленным к этим проклятым лживым трюкам!

Он молча мерил шагами кубрик.

«А когда вернусь, – думал он, – буду смотреть в оба… если есть в этой войне что-то неискреннее, я это почувствую, ей-богу, и поборю! Когда-то у меня были идеи – во мне была искра: погодим и увидим. Я готов ко всему… Господи, даже не верится, давно я не был так абсолютно безрассуден, но это весело, это ново, и, черт возьми, это живительно».

Билл остановился посреди кубрика и с любопытством его оглядел, поправляя очки:

– Корабль, ей-богу! Интересно, когда отчалим…

Смеющиеся голоса нарушили его мечтания. По трапу спускались Ник Мид и Уэсли.

– Готов, мужик? – крикнул Уэсли. – Пойдем выпьем виски у моего старика!

– Готов, – сказал Билл. – Сижу вот, пытаюсь привыкнуть к тому, что я на судне…

Они спустились по трапу в столовую. За одним столом сидели и пили кофе солдаты.

– Кто они? – с любопытством спросил Билл.

– Орудийный расчет, – протараторил Мид.

Молодой Итингтон сидел один с чашкой кофе. Билл махнул ему:

– Идешь? – крикнул он, тихо добавив Уэсли: – Он в моем кубрике. Не возражаешь, если он с нами?

Уэсли махнул рукой:

– Бесплатная выпивка! Чем больше, тем веселее.

Они прошли камбуз с алюминиевыми котлами, кухонной утварью по переборкам, массивной плитой и буфетной стойкой. Громила-кок заглядывал в котел, зажав в зубах кукурузную трубку. Этот рослый чернокожий стоял, раздумывая над горячим супом, и басом напевал себе под нос странную мелодию.

– Эй, Глори! – проревел Ник Мид огромному коку. – Пошли с нами, выпьем!

Глори обернулся и вытащил трубку изо рта.

– Туфта! – раскатисто простонал он. – Ребятенки нажраться собралися.

Молодой Итингтон проказливо улыбнулся:

– А ты сам-то что думал, Глори? Надо же нам запить вкус твоего паршивого супа!

Глаза Глори расширились в притворном изумлении:

– Туфта! – прогудел он. – Подлая туфта! Ребятенки поперлись бухать.

Хохоча на трапе у миделя, они слышали, как Глори снова замурлыкал.

– Да куда все подевались? – спросил Билл. – Ни души.

– Все ушли пить, – ответил Мид. – На борту, наверное, один Глори. Увидишь всех утром за завтраком.

– Субботний вечер, – добавил Итингтон.

Они спускались по сходням.

– Слыхали, что пел здоровяк? – сказал Уэсли. – Настоящий южный блюз. Когда-то давно слышал такое на стройке в Виргинии. Южный блюз, мужик.

– Куда идем? – спросил Итингтон, стильно заломив кепку.

– В бар моего старика, Южный Бостон.

– Бесплатное бухло? – добавил Эверхарт, с ухмылкой поправив очки.

– Бесплатное бухло? – провыл Итингтон. – Да ладно, я не жалуюсь… Я в Чарлзтауне промотал последнюю получку в бильярдной.

Они быстро зашагали к Атлантик-авеню. Ник Мид, который поступил смазчиком, спросил Итингтона, работает ли и тот в машинном отделении.

– Нет, я помощник кока, вчера поступил, ничего лучше уже не было.

– Тогда за каким рожном тебе кепка смазчика? – спросил Мид.

Паренек криво ухмыльнулся:

– Да просто так!

Лицо Уэсли озарилось радостью.

– Дай-ка мне эту шапку! – проворчал он. – Я ее в стакан брошу!

Он подошел к Итингтону, но паренек смеясь бросился бежать по улице, а Уэсли оленем поскакал за ним. Вскоре Уэсли вернулся в кепке, озорно улыбаясь.

– Как я выгляжу? – спросил он.

Они доехали на юг на метро и пошли в «Таверну» Чарли Мартина. Как выяснилось, то был один из самых дешевых баров, где имел честь побывать Эверхарт. Дощатые полы покрыты опилками и бесчисленными плевательницами, несколько пьяниц нависли над стаканами в кабинках, и Эверхарт отнюдь не сразу примирился с тем, что среди них была женщина с ногами-спичками.

За баром крутил радиоприемник человек в фартуке бармена, вылитый Уэсли, если не считать белых волос и оплывших челюстей.