Море никому не расскажет

Мы поднялись на прозрачном лифте на шестой этаж и отправились по длинному коридору. Здесь двери также были вмонтированы в стеклянные панели, отчего создавалось впечатление, что по бокам простираются голые стены.

– Прибыли! – все также улыбаясь, сказал Александр, остановившись.

Он провел пластиковой картой по еле различимому углублению в стене, и дверь медленно открылась.

«Теннисист» протянул мне пластиковую карту:

– Она теперь ваша. Можете находиться здесь сколько угодно. Дверь открывается изнутри благодаря реакции датчика на приближение к ней и автоматически закрывается. Без карты снаружи зайти не может никто. Никаких дополнительных действий совершать не нужно. Лифт слева по коридору. Если заблудитесь, то можете вызвать меня, набрав по мобильному телефону код своей ячейки. Я тут же примчусь и провожу вас. Может быть, есть какие-то вопросы, прежде чем я оставлю вас?

Мне хотелось только поскорее увидеть, что приготовила Азуми.

Александр ушел. Дверь за ним опустилась. Я осталась одна.

В комнате все те же черные стеклянные панели на стенах, а в центре стоял столик, на котором я обнаружила коробку с бархатной обтяжкой золотого цвета. Рядом стул.

Я села и подняла крышку коробки. В ней находились различные бумаги. Сверху лежал диктофон размером с ладонь. Я первым делом взяла его и нажала play, впопыхах чуть не уронив. Зазвучал голос Азуми:

«Аманда, я оставляю вам, как и обещала, все материалы по наблюдениям за вами. Но не только это. Пока заканчивались мои последние оплаченные рабочие дни по заказу Эрика Голда, я решила проверить некоторые каналы информации. Мои знакомые программисты вскрыли электронную почту вашего парня. Это заняло время. Там не было ничего примечательного во входящих и исходящих сообщениях. Только рабочая переписка. Но в папке “Черновики” были письма, адресованные… вам. Предположу, что он собирался рассказать все сам и сформулировать речь. Конечно, чтобы сообщить о подобном, требуется невероятное мужество. Но не мне судить об этом. Распечатки этих черновиков я оставляю вам. Сами письма я удалила из почты, но сгруппировала их в архив, который теперь находится на флешке. Она также в вашем распоряжении и находится в ячейке. Сочувствую вам, но не собираюсь больше участвовать в этой истории…»

Запись закончилась. Меня пробила дрожь.

Я встала, походила по комнате и потрясла руками, чтобы выплеснуть внутреннее тремоло. Не помогло. Ничего меня не успокоит сейчас!

Распечатка электронных черновиков моего Эрика была сцеплена канцелярской скрепкой. Схватив первый лист, мои руки вцепились в него, как в последнюю возможность спастись. Не знаю, от чего… Но я чувствовала приближение самого страшного.

Я прочитала первый абзац и не поверила. Прочитала еще раз. Дальнейшие строки просто не воспринимались моими глазами. Чтобы удостовериться в реальности того, что написано, я прочитала этот абзац вслух:

«Дорогая, Аманда… Мне слишком больно это писать, но еще больнее будет тебе, когда ты все узнаешь. Ни в чем более отвратительном в своей жизни я никогда не признавался. Ты возненавидишь меня, и это будет заслуженно. В другой Вселенной ничего подобного не могло произойти. Но в нашем мире случилось то, что случилось… Мне не будет прощения. Я ненавижу себя. Не знаю, как сложились эти пути, соединившие нас, но это произошло. Все карты выстроились в один ряд, нет смысла больше скрывать. Да и я не могу больше так! Аманда – я тот человек, который виноват в твоей главной травме. В том, что тебя изнасиловали. Это был я…»

Я упала в обморок.