Море серебрянного света

Дверь в палату отца была открыта. Она говорила с ним только через сеть и очень удивилась, увидев, что он занимает отдельную палату. Как мы заплатим за это? невольно спросила она себя. Но даже если она зайдет в долги, она не обратиться за помощью к Дель Рею, это точно.

Она заколебалась на пороге, внезапно испугавшись чувства, которое не хотела назвать по имени. Отец смотрел настенный экран, перепрыгивая с узла на узел, с усталым и пустым лицом. Он так стар! подумала она. Посмотрите на него. Да он уже старик. Она глубоко вздохнула и вошла.

Увидев ее он мигнул, потом мигнул еще раз. С удивлением она сообразила, что из его глаз текут слезы.  –  Что это сегодня со всеми?  –  спросила она, взволнованная и испуганная.  –  Почему все только и делают, что плачут?

 –  Рени,  –  сказал он.  –  Как я рад видеть тебя.

Она не собиралась плакать  –  даже для этого старого дурака. Джереми Дако уже рассказал, как Джозеф ускользнул из форта и поехал в Дурбан, оставив бедного Дако в одиночестве. И тем не менее на глаза навернулись слезы, хотела она того или нет, и, чтобы спрятать их, она наклонилась и поцеловала его в щеку. Его руки сомкнулись на ней, она оказалась в ловушке, крепко прижатая к его небритому лицу. От него пахло медово-лаймовым лосьоном, и на мгновение она стала ребенком, побежденным его силой и размерами. Но я не ребенок. Уже давным-давно.

 –  Прости меня,  –  сказал он.

 –  Простить?  –  Она высвободилась и осторожно уселась.  –  За что я должна тебя простить?

 –  За все.  –  Он махнул рукой и экран опустел.  –  За все те глупости, который сделал.  –  Он нашел платок и яростно высморкался.  –  Ты всегда говорила мне о тех глупостях, которые я делал, моя девочка. Неужели ты не помнишь?

Что немного выпрямилось в ней.  –  Да, я помню. Но все мы делаем ошибки, папа.  –  Она нервно вздохнула.  –  Покажи мне твою руку.

 –  Видишь? Собака почти отгрызла ее. Теперь меня можно называть одноруким Джозефом.  –  Он с гордостью показывал свои раны.  –  Пыталась отгрызть мне шею, тоже. Держу пари, что тебе очень повезло  –  ты была в том баке.

 –  Да, пап. В полной безопасности в баке.

Он что-то услышал в ее тоне и улыбка удовлетворения погасла.  –  Я прекрасно знаю, что все это было не так. Я просто пошутил.

 –  Я знаю, папа.

 –  Видела Стивена?

 –  Сегодня нет  –  но собираюсь увидеть его сразу после тебя. Я вернусь и расскажу, если будут... какие-нибудь изменения.  –  Вид маленького тела брата, сморщенного и пустого, украл большую част радости от возвращения в настоящий мир.

Джозеф медленно кивнул головой. Последовало долгое молчание, потом он спросил:  –  А этот твой мужчина, где он?

Рени подавила раздражение. И почему мужчины всегда спрашивают это? Можно подумать, им очень надо знать, под чьей защитой она находится  –  быть может чтобы передать кому-то ответственность за нее.  –  Он в полном порядке, папа. Я увижусь с ним сегодня, но позже. Мы собираемся поискать квартиру. На моем банковском счету еще кое-что осталось. И, я надеюсь, что смогу опять получить старую работу  –  хочу позвонить в офис ректора и, быть может, кто-нибудь из них смотрит сетевые новости.

Он кивнул, со странным выражением на лице.  –  Тогда вот почему я здесь? Чтобы ты могла искать место с твоим новым мужчиной?

Рени потребовалась пара ударов сердца для того, чтобы понять его слова.

 –  Ты думаешь?.. О, пап, я оставила тебя здесь только потому, что тебе некуда идти. !Ксаббу и я провели ночь в меблированных комнатах, которые он снимает, и спали прямо на полу.  –  Несмотря на всю свою печаль, она слегка улыбнулась. Хозяйка не разрешила нам спать в его комнате, потому что мы не женаты.

 –  И?

 –  И ты конечно будешь жить с нами,  –  сказала она, хотя, сказав, почувствовала тяжесть и злость.  –  Я не оставлю тебя на улице. Мы семья.  –  Она бросила взгляд на время, отображаемое уголке темного экрана.  –  Мне надо идти.  –  Она встала, потом вспомнила о пакете, который держала в руке.  –  Я... я принесла тебе кое-что.

Он прижал пакет к груди и открыл здоровой рукой. Потом поднял бутылку в воздух и долго глядел на нее.

 –  Я знаю, что это не твое любимое,  –  сказала она,  –  но в магазине мне сказали, что это хорошее вино. И я подумала, что ты захочешь выпить что-нибудь подходящее  –  чтобы отпраздновать.  –  Она оглянулась.  –  Не думаю, что тебе разрешают такое пить, поэтому тебе лучше спрятать ее.

Он все еще глядел на бутылку. Потом посмотрел на нее, и она почувствовала себя немного неуютно.  –  Спасибо тебе,  –  сказал он.  –  Но, знаешь, я не хочу пить ее здесь. Может быть, когда я выйду.  –  Он улыбнулся, и она опять поразилась, как странно он выглядит: старым, костлявым и... очистившимся. Как камень в ветреной долине.  –  Когда ты найдешь новое место. Вот тогда и отпразднуем.  –  Он протянул пакет обратно.

 –  Ты... ты не хочешь?

 –  Сначала выйду отсюда,  –  сказал он.  –  Я же не хочу неприятностей, верно? Иначе они продержат меня здесь еще дольше.