Море серебрянного света

И только тут Сэм вспомнила. — О, фенфен!Он думает, что Рени там, внизу — и говорил, что собирается найти ее! — Каменная Девочка с любопытством посмотрела на нее, но у Сэм больше не было времени на разговоры. Она побежала вдоль края цыганского лагеря, удаляясь от костров и стены фургонов, вниз, в неровному берегу.

Надо позвать остальных, подумала она. Пола и Марину — я не смогу остановить его в одиночку…Но она уже видела худую фигурку, стоявшую на самом берегу пульсирующего Колодца, знакомую, несмотря на плохо различимый силуэт. Она знала, что не успеет позвать остальных и вернуться вовремя.

— !Ксаббу! — крикнула она. — Подожди!

Если он и услышал ее, то не подал виду. Он постоял еще мгновение, балансируя на краю светящегося океана, окутанный синим и бледно-желтым, серебристым светом, сделал несколько шагов вперед и прыгнул в яму. Он не нырнул, а именно прыгнул, как делают самоубийцы, первый некрасивый поступок, который она видела за все время знакомства.

— Нет! Неееееет!

Через несколько секунд она добежала до места, где он стоял. Ничего, только странные завихрения света.

Он говорил, что боится воды. Но он прыгнул в… это…Ноги замерзли, потом холод пополз к голове. Он так боялся…

Она знала, что если подумает еще секунду, ее здравый смысл возьмет верх — она повернется и потащится обратно в цыганский лагерь с дырой в себе. Потеряла Орландо,как в бреду подумала она. И Рени. И теперь! Ксаббу, тоже!Какое-то мгновение она поколебалась на краю, а потом прыгнула за ним.

Она падала не через воду, но через что-то намного более странное — дрожащая, искрящаяся и наэлектризованная жидкость, которая плыла прямо через нее. Глаза широко раскрылись, как если бы кто-то дернул за веревочки, но не было ни глубины, ни ширины, ничего, только невозможная одновременность черноты и ослепляющего света.

Как же я найду его,спросила она себя, но только на мгновение. Искрящийся океан сомкнулся вокруг нее, схватил и выбросил наружу, как кусок мыла. Орландо сказал… он не хочет меня…Она, потрясенная, лежала на берегу, неспособная сделать ничего, только глядеть на Колодец и на ленивые пузыри света, образующиеся и лопающиеся под его поверхностью. Она глядела на них странно отстраненно, спрашивая себя, не так ли умирают. Приблизились голоса, Флоримель, Мартина, все кричали то, что должно было быть ее именем, но она не чувствовала ничего, кроме поганого ощущения, что ее попробовали и выплюнули.

Пол опустился на колени рядом с Флоримель. — Что с ней? Как она себя чувствует?

Несмотря на все, что произошло, Флоримель не потеряла своего особого врачебного такта. — Во имя всех святых, откуда я знаю? Она дышит. И наполовину в сознании. Один бог знает, почему это произошло.

— Прыгнула, — сказал Т-четыре-Б. — Туда, в эту сканированную яму. Видел, я.

— Но почему? — спросил Пол.

Мартина посмотрела на пульсирующие потоки света с выражением того, кто склонился над ужасным водоворотом. — Она искала! Ксаббу…

— Иисус, значит?.. — Желудок Пола сжался — найти их обоих, одновременно, и так быстро потерять одного, и, может быть, обоих…

Внезапно Мартина резко повернулась, встав спиной к непостоянному морю. Ее изнеможенное лицо вытянулось. — Нам грозит страшная опасность, — сказала она.

— Что? — Пол посмотрел на Колодец, и не увидел ничего особенного. Тогда он повернулся и посмотрел в том же направлении, что и Мартина. — О! О, черт.

Это было только далекое пятнышко, почти невидимое в глубоком полумраке, но человекоподобная фигура неприятно поглощала свет, как если бы не была частью мира, через который шла.

— Он больше не гигант, — заметил Пол. Поразительное изменение, которое могло бы дать им надежду, но было что-то ужасающе завораживающее в этом существе по имени Дред, которое шло к ним через серую мертвую землю, отмеряя шаг за шагом, и это не имело значения. Страх захлестнул Пола, парализующий все члены ужас, такой же могущественный, как и аура вокруг Близнецов, и даже хуже: это двое были жестоки и пагубны, лишенный света призрак казался чистым концентрированным злом.

— Он сбросил с себя все лишнее, — сказала Мартина. — Его било и обжигало, пока он не затвердел, как черный алмаз. Но это он. — От ужаса она говорила безжизненным голосом. — Иной не смог удержать его.