Море смерти, берег любви

– Пойдем отсюда, а? Пошли купаться! Ночью, голыми… Хочешь?

– Хочу, – с готовностью согласился Загорский. – Пошли!

Он встал, слегка покачнулся. Ресторанные столики завертелись вокруг, а стойка бара почему-то придвинулась вплотную. Ритмичный гул музыки звучал как будто вдалеке, хотя динамики стояли около столика.

– Ты знаешь, у меня первый разряд по плаванию, – слегка заплетающимся языком говорил он Оле, которая выводила его из ресторана. – Меня, между прочим, на Всесоюзные соревнования брали, а я не поехал!.. На фига мне эти соревнования сдались, если я и так плаваю, как… как… – Он почему-то не мог вспомнить, как кто.

– Как топор? – рассмеялась Оля.

– Да, как топор, – покорно согласился Загорский. – Ой, нет, что ты… Как рыба!.. Да, как рыба!.. Селёдка!

– Пряного посола?

– Ну почему сразу пьяного? Я не пьяный. Просто мне весело…

Они быстро спускались по тропинке к морю. По той самой тропинке, около которой недавно состоялось их романтическое знакомство. Антона слегка заносило вправо, но справа был забор, и поэтому он, ударившись плечом, сразу же возвращался на первоначальную траекторию.

Наконец спуск закончился, и они вышли на пляж. Морской берег был совершенно пуст. Немного штормило, волны с шипением накатывались на берег, потом нехотя отползали, оставляя клочья пены, чтобы в следующую минуту обрушить на гальку новый удар. Огромные валуны около пристани были почти полностью скрыты бурлящей водой. По небу неслись рваные тучи, в их просветы выглядывали тревожный серп луны и редкие звезды. От пронизывающего влажного ветра Загорский немного протрезвел, но своей решительности и бесшабашности не потерял. Чуть пошатываясь, он с серьезным видом стал расстёгивать брюки.

– Люблю шторм! – крикнула Оля, стоя по колено в воде. Ее сбивали с ног и толкали в спину волны, окатывая с ног до головы кипящей пеной, но она только смеялась. Платье в одно мгновение промокло и прилипло к бедрам, но она этого как будто не замечала, что-то возбуждённо крича в темноту.

Антон аккуратно сложил одежду на берегу, как будто собирался спать, и придавил ее сверху камнем, чтобы не унес ветер. Остывшая мокрая галька холодила ноги. Он, дрожа от ветра, приблизился к кромке прибоя, и ледяная волна сразу же окатила его с ног до головы.

Оля уже стягивала с себя абсолютно мокрое платье.

– Здорово, правда?! – закричала она, стараясь заглушить грохот бурного моря. – Давай до буйков и обратно!

– Ха, до буйков! – презрительно крикнул в ответ Загорский. – До буйков даже ребенок доплывет. Я – до сетей и обратно.

– Я с тобой! – закричала Оля. Она уже по пояс зашла в воду и с трудом удерживалась на ногах под напором волн.

Метрах в ста от буйков находилась песчаная коса. Вода в тихие дни там хорошо прогревалась, и на отмель приходила греться рыба. Местные жители обычно ставили там переметы, а хорошие пловцы доплывали до сетей, чтобы постоять и отдохнуть на косе, чуть ли не в середине Черного моря.

Ёжась от пронизывающего ветра, Антон решительно вошел в воду и поплыл. Волны его тянули назад, но он, рассекая под углом пенистый гребень, упорно продвигался в открытое море. Проплыв метров тридцать, он еле-еле различил среди горбящейся черной воды буёк, который то подпрыгивал на волнах, то исчезал из виду. Уцепившись за его скользкую вершину, Антон огляделся. Очков на нем не было, и всё, что находилось далее вытянутой руки, терялось в ревущем и бурлящем мраке.

– Эгей! – прокричал он, одной рукой держась за буёк, а другой махая в темноту. Тело отдыхало, взмывая вверх-вниз на волнах, как на качелях.

Через несколько минут светлое пятно показалось в темноте – взмахивая среди волн руками, к буйку медленно приближалась Оля. Она тяжело дышала. Сейчас, с мокрыми волосами, она напоминала русалку, вынырнувшую из пенящихся волн.

– Ну как? – задорно спросил Антон.

– А ты отлично плаваешь! – улыбнулась Ольга, одной рукой держась за буёк. Здесь, вдали от прибоя, можно было более-менее спокойно разговаривать – рёв волн и мокрый ветер не заглушали слова.

– Поплыли дальше?

– Нет, я хочу отдохнуть. – Оля легла на воду, запрокинув к небу лицо. – Отличная погодка!

– Ну, тогда жди меня здесь. Я доплыву до сетей и вернусь, – задыхаясь, сказал Загорский.

Ему хотелось, чтобы девушка удивилась его храбрости, его умению плавать, его бесшабашности. Хмель уже почти совершенно прошел, осталась только уверенность в собственных силах и жажда подвига.

Он оттолкнулся от буйка и поплыл в открытое море.

– Эй, может, не надо? – крикнула ему вслед девушка, качаясь на волнах, как в лодке.

Но Антон уже не слышал ее.

Он плыл всё дальше и дальше, с удовольствием ощущая собственную силу и желание бороться со стихией. Но уже минут через двадцать плечи как будто онемели от ударов ледяной воды, ноги двигались механически, руки с трудом поднимались над поверхностью.