Море смерти, берег любви

Помнится мне, когда в тот день за час до происшествия я заходил в клуб, «шевроле» спокойно стоял около заднего входа, и на него, кажется, никто не покушался. Но может быть, уже тогда за тонированными стеклами прятался коварный убийца… Может быть, он уже держал руку на ключе зажигания, и его нога нетерпеливо пробовала педаль газа, может быть, он уже ждал того мгновения, когда из-за поворота Крапивенского переулка покажется белая морда артуровской «Волги», и тогда он мгновенно вылетит навстречу, сметая всё на своем пути блестящей семитонной махиной.

– …Если бы он не пытался вылезти, наверняка остался бы жив. – В мое сознание вторглись приглушенные голоса – это переговаривались между собой механики. – Скорость-то была небольшая, не успел еще джипец разогнаться на крутом повороте.

– Да-а, – подтвердил голос со знакомой хрипотцой. Это вступил в разговор Толян. – Не смог Артур выскочить, секунды не хватило, ему бошку-то и смяло стойкой двери. А сидел бы на месте – максимум ребра рулем поломало бы, но жив бы остался…

Тяжелый вздох сопровождал эту своеобразную поминальную молитву.

– И надо же, позавчера только я копался в его тачке, он просил меня опережение зажигания выставить, а теперь ему на том свете опережение зажигания до фонаря… – Колю, кажется, потянуло на философию. – Только триста кэмэ и успел проехать…

– А ты откуда знаешь сколько?

– А я накануне трос спидометра подтягивал, запомнил…

Я навострил уши. Триста километров за сутки – куда же это Артур мотался в свой последний день? Что он делал, чем занимался, где был?.. Я тихо слинял с «работы» и отправился навестить жену Артура Божко. Триста километров за день – это слишком много даже для такого мегаполиса, как Москва. Не правда ли?

Очаровательная женщина с легкомысленными кудряшками на лбу старательно рыдала, припадая к моему плечу. Я знал, что вчера у нее с визитом побывали братья и обещали ей пожизненную материальную поддержку, так что в ее рыданиях мне почему-то чудилась твердая уверенность в завтрашнем дне. Я уже перестал доверять кому-либо, подозревая весь мир в криминальном сговоре. Почему бы и жене Артура в нем не поучаствовать?

– Это всё из-за нее… – причитала вдова, аккуратно вытирая белоснежным платочком что-то в углу глаза. Предполагалось, что там должна была находиться положенная по ситуации слезинка. – Да-да, это всё из-за этой суки…

– Из-за кого? – не понял я. – Кого вы имеете в виду?

– Из-за этой стервы, бывшей жены вашего Абалкина… Укокошила мужа, но этого ей показалось мало… Принялась за других…

У бедняги, кажется, все смешалось в голове, конечно, это вполне простительно. От горя, говорят, даже иногда сходят с ума.

– Вы, кажется, что-то путаете, – мягко прервал я ее. – Она погибла почти два месяца назад…

– Да? – Белоснежный узкий лобик под кудряшками недоуменно сморщился, а подчёркнуто красные губы нехотя разжались. – Ну всё равно… Не она сама, так с ее подачи… И вообще, мне кажется, это вы что-то путаете… Я ее недавно видела в бутике Пако Рабанна. Я вообще редко ошибаюсь… Та же походка, та же стервозная ухмылочка – я ее и на том свете узнаю! Когда она пыталась подбить клинья под моего Артура, я ее сразу предупредила, что выцарапаю ей свинячьи глазки вот этими самыми руками. – Пылкая вдова продемонстрировала мне длинные, как у китайского мандарина, покрытые черным лаком ногти. – Но она все-таки добралась до него!

Я тяжело вздохнул – что за адское занятие беседовать со слегка сдвинувшейся от горя и ревности женщиной!

Почему-то неприятно было слышать от этой тётки об отношениях Артура и Инги. Почему-то мне не хотелось верить ей. Маленький верткий Артур отличный парень был. Но был… А Инга… Царственно-прекрасная, великолепная Инга… Инга в серебристом платье с открытыми плечами… Инга в серебристом длинном авто. На ее лицо падают отсветы фар от встречных машин… Инга в полумраке холодного вечера возле камина… Инга на огромной постели при зыбком свете ночника – шикарная фигура без малейшего изъяна, не тело, а идеальное представление о теле… Задыхающийся шепот, полузакрытые глаза, разметавшиеся по подушке волосы, и постоянным рефреном повторяющаяся фраза: «Не верь плохому обо мне…» Фраза, звучавшая как завещание.

Даже Кэтрин, милая Кэтрин… Кэтрин, которая всегда рядом со мной, так, что протяни руку – и можно дотронуться до ее бархатной кожи, – даже она не может сравниться с Ней. Точнее, не может сравниться с моими воспоминаниями о Ней…

Не люблю, когда лапают грязными руками мою мечту. Если бы передо мной сидел мужчина, я бы просто набил ему морду. Но дама… Да еще и вдова друга… Я сжал зубы так, что они скрипнули, и твердо произнес:

– Боюсь, что вы ошибаетесь. Да, вы ошибаетесь. Примите мои искренние соболезнования, но вы ошибаетесь.

А куда мотался в последний день своей жизни Артур, она не знала…

Глава одиннадцатая