Море смерти, берег любви

Я недоуменно молчал. Посещение бани как-то не вписывалось в образ действий бравого рейнджера. Не говоря уже о том, что банные прелести не входят в число удовольствий, коим я привержен. Не вижу ничего замечательного в том, чтобы сначала дать избить себя веником, а потом, рискуя подхватить воспаление лёгких, шлёпнуться в ледяную воду и восторженно орать при этом, как будто тебя кастрируют. К тому же в парной всегда невыносимо жарко и полно голых мужиков неэстетичного вида. Вот женская баня – это я понимаю… Впрочем, я там не был.

– Я бы могла сама, – оправдывалась Кэтрин, – но, понимаешь, я женщина и в мужском обществе могу фигурировать только в определённом качестве…

– В каком? – глупо спросил я и тут же спохватился: – А, ну да… В этом качестве я тебя не пущу туда… Уж лучше я сам…

– Вот видишь. – Кэтрин с облегчением выдохнула. – Я знала, что ты согласишься…

– А зачем тебе это надо? – Лучше бы мне, конечно, не задавать подобных вопросов, но должен же я знать, за какую идею погибну во цвете лет.

Кэтрин посчитала мой вопрос закономерным и согласно кивнула:

– Понимаешь, завтра должна состояться встреча представителей американской мафии и кое-кого из местной братвы, как сейчас называет бандитов пресса. Будут обсуждаться условия транспортировки героина через нашу страну. Через вашу страну, – поправилась она и грустно улыбнулась. – Я так долго здесь работаю, что уже считаю Россию своей страной…

– Я понял, – оборвал я ее, показывая чудеса сообразительности, до которых далеко даже Норду. – И ты хочешь записать их базары на плёнку…

– Да, ты очень догадлив, мой русский бойфренд. – Кэтрин осторожно провела пальцем по моей небритой щеке. – Это будет очень ценная информация. Если, конечно, ты сделаешь то, что я тебя прошу.

Я поднялся с постели и начал деловито натягивать рубашку. Нежности закончились, пора уже переходить к делу.

– Когда, где и как?

– Завтра, Калашниковские бани, Малахитовый зал, любой из столиков возле бассейна. Но, честно говоря, я плохо представляю, как тебе удастся туда проникнуть, – там должны в это время готовиться к важной встрече. Разве что через смежный Бирюзовый зал. – Кэтрин озабоченно нахмурилась. Выражение лица стало жестким и сосредоточенным, как у ее отца на семейной фотографии на книжной полке.

– Ладно, попробую прорваться, – вздохнул я. – Объясни-ка лучше, как эта штуковина крепится…

В шикарной обстановке Калашниковских бань я чувствовал себя глубоко посторонним человеком. В Бирюзовом зале все места, как назло, были забронированы, удалось взять билеты только в Изумрудный зал, на другом конце огромного железобетонного оздоровительного комплекса около МКАД.

Завернувшись в простыню, я уныло сидел на бортике бассейна, тупо уставившись в колыхавшуюся воду. Плавно разрезая смуглым телом голубую гладь, в воде резвился Ринат Максютов, который милостиво согласился разделить со мной адову муку, которая называется отчего-то «русская баня».

Однако Ринат, хотя и не был русским по рождению, по всей видимости, получал истинное наслаждение от водных процедур, причем за мой счет. Он нырял, проплывал под водой метров пять, потом появлялся около противоположного бортика, отфыркиваясь, как морж. От его бурных упражнений дробились отражения статуй в воде и билась о зеленую кафельную стенку мелкая зеленоватая волна. Потягивая холодный джин-тоник, от которого страшно сводило зубы, я тупо размышлял, как мне попасть в Малахитовый зал, и мимоходом пытался оценить художественные и прочие достоинства полуодетых наяд, украшавших собой всю эту пошлую банную экзотику.

– Эй, над чем задумался, Серый?! – крикнул мне Ринат. – Айда в парилку, у нас еще полчаса осталось.

– Не, давай уж ты без меня. Мои мозги не выдержат еще раз такого перепада температур и расплавятся, а они мне дороги как память.

– Эх ты, а еще любителем пара назвался… Ну тогда я пошел. – Ринат вылез из бассейна и, шлёпая мокрыми пятками, направился в парилку.

– Слушай, Ринат, один вопрос есть… – Мне внезапно пришла в голову идея.

– Валяй!

По мосластой фигуре Рината стекали потоки воды, длинные прямые волосы черными сосульками облепили спину, тонкая шея, жилистая, как у старого петуха, была как будто сплетена из верёвок. Я почему-то вспомнил, кто-то мне намекал, что Ринат из девушек и юношей предпочитает последних. Голубой, короче… Это, конечно, его личное дело, но интересно, врут или не врут? Узнать у него самого, что ли?

Но на эту скользкую тему разговор затевать было как-то неудобно, поэтому я ограничился следующим вопросом:

– Ты Артура когда в последний раз видел?

– Когда? – Угольные брови задумчиво сошлись на переносице, напоминая черную чайку. – Не помню… Недели две назад – он ко мне в мастерскую забегал.

– А что ты думаешь о его гибели?

– Что думаю? – Ринат недоуменно пожал плечами. – Думаю, не повезло парню. А что такое?

– А вообще, что ты думаешь? Ну, про Сашку, про Эдика, про Колю?