Море согласия

— Ой, Нязик-эдже! — вскрикнула от счастья Тувак. — Неужели дал согласие отец? Если так, я не буду ему показывать лицо. Пусть пальван помучится. — И Тувак засмеялась, будто зазвенел серебряный колокольчик...

Когда подходили к кибиткам, их встретил заспанный Булат-хан. Что-то забурчал он под нос, но Нязик-эдже опередила его ругательства:

— Не гневайтесь, ага... Девушка одна боится выходить ночью, вот и разбудила меня...

И Тувак радостно впорхнула в свою юрту, легла в постель и долго-долго не могла никак подавить счастливую улыбку.

БЕЗ ОГНЯ И КРОВИ

Генерал Валерьян Мадатов покидал Шушу с опаской. Побаивался, как бы не перешли персы Аракс, да не ударили с тыла, пока он будет сводить татарские ополчения и русские роты в одно войско. Еще с весны лазутчики сообщили, что персидская армия рассредоточилась вдоль границы. Наследный принц Аббас-Мирза выписал у своей союзницы, Британии, множество военных инструкторов и оружие. Теперь шла реорганизация персидских войск на европейский лад. Чего доброго, захочет принц проверить силу перевооруженного войска, как узнает, что князь Мадатов увел своих солдат на Суркай-хана в Дагестан.

Особенно опасался Мадатов возможного предательства Исмаил-хана Шекинского. Если хан сговорится, соединится с персами и нанесет удар в спину, то дагестанская кампания в этом году может вовсе расстроиться. Генерал думал, как избежать опасности...

Исмаил-хан был сыном перса Джафар-Кули-хана — одного из царских приближенных. В последней войне тот во многом помог русским и был замечен государем-императором. Царь пожаловал Джафар-Кули-хану Шекинское ханство. Хан обосновался в крепостном дворце в Нухе и зажил, как живут восточные владыки, утопая в роскоши. Но внезапно Джафар-Кули-хан заболел и умер. Место его в Нухе занял младший сын — Исмаил. Ранее он учился в Тифлисском дворянском училище, познал русский язык и европейские нравы (9).

На обрусевшего хана русское командование возлагало особые надежды, как на провозвестника царской политики среди горцев. Молодой хан, однако, с первых же дней своего властвования отличился чрезмерной жестокостью и жадностью. Он увеличил налоги на своих подданных и стал приумножать богатства ханской казны. В Нухе начались недовольства. В Тифлис к главнокомандующему повалили обиженные, ограбленные, и генерал Ермолов, только что взошедший на кавказский престол, предупредил Исмаил-хана суровым письмецом: «...Советую вам быть осмотрительнее... Научу вас лучше исполнять намерения всемилостивейшего •вам государя...» Исмаил-хан немного присмирел, но не надолго. Прошло немного времени, и деспотизм его вспыхнул с новой силой. К тому же проведал Ермолов, что Исмаил-хан частенько приглашает к себе правителей соседних ханств. Затем дошли слухи, что хан наладил связи с наследным персидским принцем Аббас-Мирзою и намерен бежать к нему, прихватив все богатства. Майор Пономарев дважды возвращал хана с дороги в Персию, писал командующему о попытках к бегству, получил тайный приказ — отравить хана, и не выполнив повеления, поплатился служебной карьерой...

Совсем недавно, дабы объединить силы двух ханств и обратить их против русских, Исмаил хотел жениться на внучке Казикумухского хана Суркая. Мадатов тогда получил предписание — немедленно расстроить свадьбу, выехал в Нуху и все сделал как нельзя лучше: хан отложил же-нитьбу, а Суркай решил, что внучка слишком молода для супружеской жизни.

Не понимал грозный Валерьян, почему сейчас Ермолов не предпринял никаких мер, дабы обезвредить Исмаил-хана, ведь возможность измены была столь реальна!

В черной косматой бурке, курносый, с длинными усищами, на карабахском жеребце, Мадатов, на рысях привел в Старую Шемаху большой отряд. Там застал казачьи сот ни полковника Табунщикова. Они расположились биваком за городом.

Полковник, обежав походные палатки, придерживая на боку полевую сумку, подскочил к генералу.

— Войсковой старшина Табунщиков с отрядом в двести пятьдесят сабель идёть в ваше распоряжение! Имею честь также вручить собственноручно донесение от главнокомандующего! — доложил он и достал из сумки свиток.

Генерал тотчас распечатал свиток и начал читать. Табунщиков засуетился:

— Извольте-с в палаточку, Валерьян Григорьевич. Тут ветрено и пыльно...

Мадатов не слышал его. Дочитав до конца казенную бумагу, гневно блеснул выпуклыми черными глазами:

— Часа через три выедем в Нуху, полковник! А пока отдохнем... Веди в палатку...

На третьи сутки пути по горам и теснинам, отряд Ма-датова въехал в Нуху и остановился у ворот резиденции пристава, майора фон Дистерло. Дежурный офицер доложил, чго майор отбыл в соседний магал (Магал — район, провинция) собирать татарское ополчение.

— Где Исмаил-хан? — спросил Мадатов. — Тоже там, — неуверенно ответил офицер.

— Хорошо, можете быть свободны, — сказал генерал и повернул коня в сторону крепости.