Море воспоминаний

– Когда я был в лагере для военнопленных, мне удалось нарисовать твой портрет, и потом он всегда лежал у меня под подушкой. И там действовал тот же самый принцип. Ты была моей Моной Лизой, моим напоминанием о том, что истина и красота существуют даже в таком мрачном месте. И вот ты снова рядом, в тяжелый для меня час. На этот раз во плоти. Как же я счастлив осознавать это!

Она наклонилась и поцеловала его в лоб. Когда он снова задремал, слабая улыбка все еще играла на его лице.

* * *

– Твое пребывание здесь явно идет ему на пользу. – Каролин суетилась на кухне с подносом для завтрака. – Утром он немного поел. Говорит, что хорошо спал. Кажется, сегодня у него гораздо больше сил.

Две женщины помогли Кристофу встать с постели и, накинув на его плечи халат, осторожно сопроводили вниз по лестнице, в сад. Они положили его на подушки в шезлонге, куда, напоминая звездопад, осыпались последние в этом сезоне цветы жасмина. Он поднял лицо к солнцу и вздохнул.

– Я уже чувствую, что мне намного лучше.

Свет раннего осеннего утра вспыхнул на грозди золотистых «конских хвостов» и согрел отцветающие розы, издающие сладкий мускусный аромат. Элле казалось, что она видит каждый лепесток, каждый алый листик и каждую изумрудную травинку, ее чувства обострились от ощущения, что она должна удержать в памяти эти драгоценные моменты, прежде чем они ускользнут навсегда. Она сидела рядом с ним, читая ему французские стихи, не больше одного стихотворения за раз, чтобы не утомлять его.

Каролин бесшумно работала где-то на заднем плане, пользуясь возможностью проветрить его спальню и сменить смятые простыни. Время от времени она приносила Кристофу обезболивающее или стакан воды. В какой-то момент он взял ее за руку.

– Merci, ma soeur[102]. Ты всегда была самой замечательной сестрой, Каролин. Другая часть меня, двойняшка, моя вторая половинка.

День постепенно клонился к закату, Кристоф то засыпал, то снова просыпался, и одна из женщин всегда оказывалась рядом. Время словно замедлилось, и по мере того, как свет смягчался, а тени в саду удлинялись, все трое вновь обретали чувство глубокого покоя.

И Элле казалось, что этого вполне достаточно: наконец-то они снова вместе, в своем маленьком мирке, вдали от повседневных реалий. Живые. Это все, что было нужно. Ее удовлетворенность не могла быть разрушена мыслями о семье, мыслями об Ангусе, мыслями о мире за пределами острова. Крепость, которую они с Каролин создали, чтобы защитить последние дни жизни Кристофа, была неприступна.

* * *

– Какой прекрасный день! – Кристоф подставил Элле лицо для поцелуя. – Знаешь, мне кажется, сегодня утром я чувствую себя немного сильнее. Давайте возьмем «Бижу». Ветер как раз подходящий; если мы отправимся из Сен-Мартена, то сможем взять курс на запад, а потом, когда повернем, все будет спокойно, и мы легко доберемся до дома.

Элла взглянула на Каролин, которая едва заметно покачала головой.

– Почему бы нам не подождать и не посмотреть, как ты будешь чувствовать себя завтра? – проговорила она, осторожно убирая прядь волос с его лба.

– Ну пожалуйста! Не может же такая хорошая погода длиться вечно? Вдруг у нас последний шанс поймать ее в этом сезоне? – Его слова повисли в воздухе, обманчиво беспечные. Элла понимала, что здесь кроется куда более мрачный подтекст. Его последнее лето. Это была его последняя вылазка… его последнее плавание.

Она снова взглянула на Каролин, которая пожала плечами, неохотно сдаваясь.

– Ну что ж, отличная идея! – Элла подстроилась под его тон. – Если ты уверен, что достаточно силен. Это действительно славный день. Настоящее бабье лето. Пойдем, Каролин. Я помогу тебе упаковать корзину для пикника.

Они отвезли его в гавань, и Каролин подвела парусник к тому месту, где они с относительной легкостью могли помочь ему спуститься на палубу. Элла завернула его в пледы и подложила за спину подушки, создав максимальный комфорт.

– Я чувствую себя так, словно одну из твоих драгоценных скульптур упаковывают для отправки клиенту, – улыбнулся он сестре, когда та отчалила от пристани.

Сегодня он действительно выглядит немного лучше, подумалось Элле. Вероятно, свежий воздух и солнечный свет, которыми он наслаждался в саду, помогали ему сдерживать прогрессирующую болезнь, давая его ослабевшему телу силы бороться. Может быть, еще чуть-чуть – и он соберется и действительно сможет самостоятельно поплыть под парусом. Ее настроение поднялось, когда призрачная надежда зашевелилась в сердце.

Бриз был мягким и томным, он нежно ласкал их, пока «Бижу» шла вдоль береговой линии острова к лагуне Фьер д’Арс. Казалось, ветер уважает их желание продлить этот день и позволяет насладиться каждым его мгновением. Встречных лодок почти не было: отдыхающие уже давно вернулись к своей напряженной жизни в городе, оставив море постоянным обитателям острова, а рыболовецкий флот отправлялся в путь рано утром, пользуясь не по сезону благоприятной погодой, чтобы зайти далеко в океан, где можно было поживиться более крупной добычей.