Море Времени

За прогалом долина расширялась и заворачивала к юго-западу. Теперь у изгиба замаячили облачённые в чёрное всадники, заполняя собою Долину-Что-Между от края до края, по мере того, как их передняя линия неслась по ней всё дальше и дальше. Они, казалось, принесли вместе с собой крылья ночи, под тенью которых они скакали единой многоногой массой. И точно так же, удары их копыт сливались вместе в непрерывный рокочущий грохот, подобный отдалённому грому, а пыль вздымалась за ними дымом пожарищ. Сквозь прорехи в занавесе последней, можно было увидеть, что за и над ними возвышается нечто непонятное, нечто, что не было ни стеной Обрыва, ни пиком Аполлинов. Чёрным было оно, и столь высоким и широким, что доминировало на небе, несмотря на то, что его укутанная снегом вершина была разбита и сломана. Из его сокрытых внутренностей вздымались столбы пара, а бока испещряли разломы, что мерцали багряным в сумраке его тени.

- " `Чёрная скала на краю сухого моря,' "- проворчал Горбел, ссылаясь на старую песню, к изумлению всех остальных, кто стоял достаточно близко, чтобы расслышать. - " `Сколь многих поглотили твои темницы. Сколь немногие вышли оттуда обратно.' Вы что, хотите меня убедить, что эта громада..."

- "Уракарн," - выдохнул Тиммон. - "Или же его обманка, что-то вроде миража."

Внезапно с вершины обрушились лавины снега, а поверх каменных бастионов изрыгнулось облако пепла. Джейм припомнила кипящее озеро и рубцы всё поднимающегося огня в сердцевине земли. Парой секунд спустя земля под ногами слегка содрогнулась, но любые возможные звуки извержения поглотил рокот наступающей орды.

Джейм тем временем разглядывала серого жеребца в авангарде. Это и вправду Железная Челюсть, решила она, который был прежде боевой лошадью её отца. Она вспомнила, как Тори подначил её рискнуть оседлать зверюгу, и то, сотрясающее все кости, падение, и как Тори тащил её назад через изгородь, прочь от этих смертоносных, подкованных сталью копыт. Железная Челюсть всегда отличался злобным норовом. А затем Гант заездил его до смерти на равнинах Призрачных Земель, разыскивая Джеймсиль, свою потерянную любовь. Когда же жеребец вернулся обратно в образе одержимого мерлонга, переврат Мразиль укротил его для своего хозяина, Герридона.

...мы всегда можем скормить тебя его новой боевой лошади...

Был ли он тем, кто скакал теперь на Железной Челюсти?

Фигура на спине жеребца мерлонга была облачена в позолоченную серебристую кольчугу и черный стальной доспех, богато украшенного, уникально-древнего дизайна, что предшествовал опытам работы Кенцирата в Ратиллиене со шкурами рисара. Увенчанный рогами шлем затенял лицо всадника. Джейм пришло на ум, что, несмотря на то, что она выросла в его доме, она так никогда и не видела толком лица Мастера. Он всегда стоял в тени, или за ней, или за чем-нибудь ещё, вроде тех красно-алых, свадебных лент. Тори встречался с ним, по меньшей мере, дважды во времена своей юности с Южным Воинством, но никогда лицом к лицу, если конечно её погружениям в его сны можно было верить. Только лишь Матрона Рандиров Ранет удостоилась этой сомнительной чести в Лунном Саду, однако же она переспала там с перевратом Мразилем, а не с самими Герридоном, как она всё еще полагала.

Как же она отличала одно лицо от другого?

И как же полагается поступать Джейм теперь?

- "Милорд Каинрон," - сказал Ран Резервный, - "Займитесь каменистым склоном. Мы не можем позволить, чтобы нас обошли с фланга. - "Милорд Ардет, вы сможете укрепить эту возвышенность?"

Нужно было хорошо его знать, чтобы заметить напряжение в ответной улыбке Тиммона, но это была совершенно не трусость. Он всё ещё никак не проявил себя перед своим собственным домом. Это вполне мог быть его последний шанс.

- "С удовольствием," - отозвался он и крутанул свою лошадь обратно в толпу, в сопровождении кадетов Ардетов.

Резервный развернулся обратно к Джейм. - "Леди..."

Череп фыркнул и ударил копытом о землю. Затем он мотнул головой вперёд, едва не выбросив Джейм из седла. Резервный потянулся схватить его за уздечку, но Джейм поспешила отбить его ладонь в сторону, пока раторн не отхватил ему руку.

К этому всё и шло, подумала она.

* * *

С того самого момента, как она впервые увидела серого жеребца и задумалась над тем, кто же мог на нём скакать, эта битва перешла в личную плоскость. Мастер предал весь Кенцират, но в первую очередь свой собственный дом, включая её злополучного отца. И сама она была обязана ему своим несчастливым детством, которое до сих пор помнила лишь частично.

И всё же её одолевали сомнения: что тут может поделать единичный всадник, даже на таком верховом жеребце как Череп? Принести себя в жертву, это одно; а вот выставить себя при этом дурой, совершенно другое, да и ради какого итога?