Море желания

Когда Джайред Блэкстоун решительно направился обратно в библиотеку, на лестнице было уже совсем темно. Несколько светильников по стенам едва горели, потрескивая и теряясь в оплывающем воске. В огромном неуютном нижнем холле Джайред огляделся – вокруг не было ни души; казалось, в доме совсем никого нет, кроме уже виденных им лорда Альфреда, старика Тарстона и леди Меридит.

Неужели они так и живут только втроем в этом неуклюжем доме?

Следы разрушений были видны всюду, и Джайред понимал, что золота, лежащего сейчас у него в кармане, не хватит даже на половину восстановительных работ в этом родовом гнезде; впрочем, теперь ему становились понятными причины, толкнувшие старого лорда на столь неблагородное дело, как предательство.

Нельзя сказать, чтобы Блэкстоун не понимал мотивов предательства вообще, скорее он просто никак не мог объяснить себе поводов, толкнувших к измене именно этого старого британского лорда, который некоторое время назад, в Париже, вошел в сношения с эмиссаром доктора Франклина и предложил раскрыть имя одного уважаемого американского гражданина, тайно работавшего на английские разведывательные службы. Все это казалось весьма подозрительным и являлось чуть ли не главной причиной, по которой Джайред решил высадиться на берег именно ночью и провернуть все это дело по возможности быстро.

Уже постучавшись в двери библиотеки, Блэкстоун вдруг был поражен неприятной мыслью: а что если девица полностью посвящена во все делишки папаши, как недвусмысленно дала она недавно понять? Под угрозой разорения красивая женщина запросто может воспользоваться своими чарами не только для благих дел… И все же думать так о Меридит Банистер Джайреду почему-то не хотелось, хотя он и не отрицал необычности и некоторой дерзости в ее красивом облике.

Оставалось надеяться, что такая женщина, как она, все же не станет ввязываться в дела недостойные и грязные.

Тряхнув головой, словно желая этим избавиться от дурных мыслей, Джайред вошел в комнату и полностью переключился на предстоящий обмен информации на звонкую монету, чтобы к утру спокойно стоять у руля своего любимого капера.

Блэкстоун тихо прикрыл за собой дверь, однако при виде представшей его глазам картины лицо бравого американца потемнело.

– О, я прекрасно знаю, что вы обо мне подумали, мой мальчик. Смею вас уверить – это не так. Да, я пьян, но не настолько, чтобы это могло помешать нашему с вами делу. – Старик в знак приветствия протянул в сторону Джайреда руку со стаканом вина.

– Хотелось бы верить. – Голос Блэкстоуна стал осторожным и даже несколько злым. – В таком случае, могу ли я приступить непосредственно к делу?

– Ах, конечно, конечно! Вы ведь явно из тех, кого раздражает даже малейшее промедление! – Альфред сделал большой глоток. – Появление Меридит было, разумеется, совершенно излишним. Обсуждать в присутствии дочери дела отца, называемые… э-э-э… Как вы называете мои дела, мистер Блэкстоун, а?

– Полагаю, что мое суждение для вас не очень-то важно.

– Хм! – Хмыкание старого лорда прозвучало уж как-то чересчур весело. – Однако я и сам знаю, как вы называете меня и мои делишки… хе-хе… Предательство, шпионаж, а? Ведь вы даже не даете себе труда спрятать подальше клокочущее в вас презрение!

– Да, мне отвратительно подобное двурушничество, – тихо ответил Джайред, движением руки отказываясь от поднесенного ему стакана. – К тому е сам я не разведчик и не шпион, а всего лишь простой курьер. – «К тому же и не по собственной воле» – добавил он мысленно.

Тем временем лорд Альфред влил в себя еще одну порцию вина, нещадно облив при этом и так уже весьма грязный жилет и не обратив на это никакого внимания, Блэкстоун же смотрел на происходящее нескрываемым отвращением – его милость граф был пьян, как сапожник.

Джайред неохотно подошел к стулу, на который плюхнулась обрюзгшая фигура англичанина.

– Если вы сейчас же сообщите мне вашу информацию или, по крайней мере, укажете мне, где я могу ее получить, я тут же отдаю вам деньги и немедленно ухожу.

Гораздо приятнее было переждать шторм в какой-нибудь прибрежной лачуге, чем присутствовать при этом гнусном спектакле. А на рассвете он будет уже на корабле, и они отправятся в путь, ибо, чем дольше задерживалась «Каролина» в прибрежных водах, тем реальней становилась угроза ее обнаружения английскими крейсерами. Сейчас, в грозу и беспросветный ливень, корабль его, разумеется, находится в полной безопасности, но завтра…

– Я всегда обожал людей из колоний… м-да… Известно ли вам это, мой милый? – Язык Альфреда заплетался; казалось, он и думать забыл и о деньгах, и о деле. – Я даже как-то в парламенте толкнул речь о том, чтобы удво… удол… удо-влетво-рить кое-какие ваши требования. Не слишком усердствуя конечно… Но тогда это было непопулярно… Сам я, конечно же, не желал этой войны и был ужасно… ужасно расстроен… – Он умолк лишь для того, чтобы вновь наполнить стакан. – Гадкая штука – эта война, а? Вам нас конечно не победить, но все же я по-прежнему ненавижу…

– Имя, лорд Альфред! Мне нужно имя!