Море зовёт! Записки капитана Мишина.

– Похоже, врачи от операции отказались. Теща сказала, что вроде бы можно обойтись и без операции. Сказала, что она вполне справляется, – был ответ старшего помощника. Капитан поднялся из-за стола и заходил по своему кабинету. Затем обратился к своему помощнику: «Геннадий Иванович, ну если все, как ты только что сказал, не так уж и плохо и страшно и врачи считают, что можно обойтись без операции, что ж ты тогда просишь замену? Там теща за ней смотрит, справляется».

– Тошно мне, не могу. Я её так сильно люблю, – опять был ответ старшего помощника.

– Геннадий Иванович, сколько тебе лет? Что за детский сад? Я конечно, не могу тебя неволить, но с таким настроем работать на флоте нельзя, ты понимаешь, нельзя, – обратился капитан к своему помощнику, – наверное надо тогда вообще уходить с флота. В противном случае ты просто изведешь себя. Середины тут просто не может быть. А потом, прости, я все же спрошу, а как ты до этого работал?

– Она первый раз заболела, – огрызнулся старпом.

– Раньше не болела. Но, наверное, были и другие сложные ситуации, а ты каждый раз так рвал себя? Так что ли? – допытывался капитан.

– Так и работал. А сейчас больше не могу. Не знаю даже, что во мне переменилось, – ответил Геннадий Иванович, губы его опять, как и тогда на мостике, задрожали.

– Ну, не надо, не надо, – отреагировал Николай Николаевич. Затем он взял листок бумаги и размашистым подчерком сделал запись «Не возражаю». Старпом вышел, а капитан про себя произнес: «Сломался специалист, пусть едет домой. Море требует всего человека, половинок оно не терпит. Хотя, возможно, он не все рассказывает. Наверное, должны быть причины такой перемены. В этом состоянии и до беды не далеко, и опять-таки же был командир».

В очередной рейс команда вышла с новым старшим помощником.

Удивительное дело, но история старшего помощника получила продолжение. По окончанию контракта Николай Николаевич заехал в компанию для отчета перед руководством о проделанной работе. В отчете капитан упомянул и историю с заменой старшего помощника. Как выяснилось в дальнейшем, домашние абсолютно не поддержали инициативу по замене Геннадия Ивановича, особенно возмущалась теща. Через четыре дня старший помощник начал названивать в компанию, просится опять на судно. Ему объяснили, что компания не может позволить себе выполнять все причуды членов экипажей. Рассказали, с каким трудом пришлось выдергивать человека из отпуска и срочно отправлять его на судно. В ответ, как сказал кадровик, они получили массу доводов о необходимости возвращения на судно. Все сопровождалось рассказом о том, как он сильно любит свою жену, а завершился телефонный разговор откровенным хамством в адрес руководства. Вот по этой причине мы и спрашиваем ваше мнение, пояснил кадровик. Капитан тяжело вздохнул и изрек знакомое всем изречение: «Любовь слепа», а затем добавил: «а в данном случае она оказалось еще и без головы. Да и не любовь это вовсе».

На личном деле старшего помощника капитана Геннадия Ивановича появилась запись «В дальнейшем отказать». Удивительное дело.

«Судовой нигилист»

«Владимир Николаевич, вот все же и пришло сообщение о предстоящих заменах членов экипажа», – обратился капитан к поднявшемуся на мостик старшему помощнику.

– Повару будет замена? – поинтересовался старпом, – а то в последнее время одни разборки с ней, все жалуется на какие-то проблемы дома.

– Повару будет замена, будет замена и матросу Свиридову, он тоже просился домой. А вот будет замена и нашему боцману Григорьевичу. По срокам как бы пора и отдыхать, но он замену не просил. А самое важное – это то, кто направлен к нам на замену боцману. К нам прибудет новый боцман Николай Александрович Красников. Вы с этим деятелем еще не знакомы, нигде не пересекались? – закончил капитан.

– Нет. Пока не пересекался. А чем, как вы сказали, этот деятель знаменит? Плохой работник? – в свою очередь поинтересовался Владимир Николаевич.

– Красников был у меня на судне лет пять тому назад еще матросом. Если бы плохо работал, я его бы просто отправил домой. Работал он неплохо. А запомнился он мне своими высказываниями в отношении музыки и литературы. Человек абсолютно не читающий и незнающий или, можно сказать, дремучий в этих вопросах, брался обсуждать достоинства и недостатки любого произведения. Причем у него выходило, что все абсолютно, по его видению, только одни глупости. За это его и прозвали тогда в экипаже «нигилистом». Этим и запомнился. Приедет, посмотрим: изменился или нет. Специально спрашивать не будем, а при случае можно и посмотреть.