«Моревизор» уходит в плавание, или Путешествие в глубь океана

— Что буря, — вдруг подал голос Молчун. — Наши ученые уже стали думать, как сделать, чтобы в верхних этажах моря было больше пищи. Может, будут море удобрять, может, без бури будут море перемешивать…

— Повтори, что ты сказал! — подскочили мы к Молчуну.

Но он забился в угол и накрепко замолчал.

Как море обокрало капитана

Наконец море успокоилось. Чайки, словно белые лепестки, покачивались на воде. Можно было бы плыть дальше, да капитан все не появлялся, и мы пошли его разыскивать.

По берегу между кучками выброшенных волнами водорослей бродила одинокая фигура. Это наш предсказатель бури разыскивал ракушки.

— Привет! — остановила капитана Катя. — Не пора ли в путь? Кажется, птички дают хороший прогноз.

— Угу, — подтвердил капитан, нагибаясь за новой ракушкой.

— Да, кстати, — сказал я, — пора переписать в путевой журнал твою птичью лоцию. Где она?

Капитан засунул руку в карман, пошарил, проверил другой карман. Глаза его замигали, ракушки посыпались из рук, а сам он бросился бы в море, если б я не успел схватить его за штаны.

— Пусти!.. Она там!.. — вопил капитан, показывая на волны.

Эх, капитан, капитан! Лоцию пишешь, а про прилив и отлив забыл. Дважды в сутки в часы отлива море отступает, уходит, чтоб вернуться обратно в часы прилива. Морской прилив великая сила. Как ее покорить, как заставить работать на людей? Инженеры придумали. Есть во Франции приливная электростанция. Морские волны зажигают в домах свет.

У растений и животных, поселившихся в прибрежной части моря — литорали, — удивительная жизнь. За одни и те же сутки они живут то на земле, то в воде.

В «сухие часы» у моллюска дом на запоре — створки раковины плотно сомкнуты; рачки залезли под камни, бессильно обвисли водоросли. Но вот наступили «часы воды», и распрямились водоросли, заплескались рыбы, засуетились рачки.

И про все про это забыл капитан. Он начал сбор ракушек в часы отлива, бродя по бывшему дну. Там он и оставил на камне свои знаменитые записи. А сейчас море вернулось, и камень исчез под водой. Может, это листки птичьей лоции белеют в волнах или это просто морская пена?

К шуму волн присоединилось какое-то подозрительное всхлипывание. Мы отвернулись. Можно, конечно, всплакнуть оттого, что море украло у тебя птичью лоцию. Но поплакал, и хватит.

— Брось расстраиваться, — сказали мы капитану. — Напишешь новую. А то, что ты узнал, что запомнил, никакое море не унесет.

Чудо-юдо

Миновали Курильские острова, где мостят улицы каменными бомбами, выброшенными вулканом, где на пляже дымятся-курятся струйки пара настолько горячие, что без плиты, без печки можно на струйке сварить себе рис.

Новое море волнуется перед нами, самое большое, самое глубокое из наших морей. Оно носит имя знаменитого русского путешественника XVIII века командора Беринга.

«Моревизор» все время плывет на поверхности, и вахтенный не отрывает бинокля от глаз: вдруг встретится советская китобойная флотилия «Алеут» — летом она охотится в этих водах, — а вдруг и сам кит. Он уже нарисован мной на нашем новом флаге Берингова моря. Я рисовал флаг, слушая рассказ про чудо-юдо морского богатыря.

Раз в два или три года родится в море-океане чудо-малыш, самый огромный из всех малышей. От роду ему всего несколько часов, он еще плавать не может, торчит в воде стоймя, как поплавок, но длиной этот новорожденный семь метров, а весом пять тонн. Из всех вскормленных материнским молоком малышей он единственный родится не на земле, не на льду, а в открытом море.

И начнет чудо-малыш расти не по дням, а по часам. Да как же ему не расти, не мужать, когда он выпивает за день двести — триста литров молока. Да какого молока! Словно сметана, в пятнадцать — двадцать раз жирнее коровьего.

Прошло время, и превратился чудо-малыш в «чудо-юдо».

«Чудом-юдом» называется кит в русских сказках. Говорится в сказке, что лежит чудо-юдо, рыба-кит поперек моря, а на нем стоят дома с частоколами, деревья растут.

Это в сказке, но и правда о ките не менее удивительна. Не растут на ките деревья, но «губы» кита-кашалота оттого желты, что обросли крохотными водорослями. Дома на ките не построишь, но на спине кита голубого полосатика тридцати трех метров длиной можно выстроить на линейку целый пионерский отряд, можно поставить палатку.

Огромен кит, и все у него огромное: язык что грузовик — три тонны весом, кишечник что водопроводная сеть в переулке — четверть километра длиной. На Курильских островах китовые ребра иной раз служили воротами при игре в футбол.

Если разрубить китовую печенку на порции по сто граммов, одной этой печенкой можно накормить десять тысяч человек. Только нельзя это сделать: в печенке кита так много витаминов, что человек ими отравится.

Сала один кит дает столько же, сколько целая свиноферма на тысячу свиней. А по весу с ним могут тягаться более двадцати взрослых слонов или целое стадо быков.

Вот он каков, чудо-юдо — самое огромное животное на земле!