Морфология сознания. Том 2

По этой причине нам придётся остановиться на истинных, морфогенетически детерминированных запечатлениях, которые необратимо изменяют мозг и поведение человека. Совершенно ясно, что максимальное количество таких запечатлений приходится на детство и юность. Именно они незаметно и бесконтрольно просачиваются в детский пустой мозг и становятся основой первичного сознания. Собственно говоря, сознание взрослого человека искать у детей бесполезно. Однако любой родитель искренне поклянётся, что его сокровище проявляет незаурядную сообразительность и глубокое понимание совершенно неведомых ему предметов и процессов. Среди первородно диких бытовых теологов, философов и психологов бытует устойчивое представление о том, что «устами младенца глаголет истина». К нашему счастью, истина никому не нужна, а о малолетних провидцах и вещунах обычно вспоминают лишь задним числом.

Тем не менее некоторые детские рассуждения пожинают слушателей в удивление как здравостью мыслей, так и глубиной смыслов. Возникает вполне естественный вопрос об их происхождении. При отсутствии у сопливого мыслителя жизненного опыта и навыка чтения умных книжек приходится признавать трансцендентное происхождение детского лепета. Правда, немного странно, что по мере взросления философская начинка головы подростка быстро и без следа испаряется. Этот забавный переход к очевидному поглупению тяжело воспринимается уже заметно раздувшимися от гордости родителями. На самом деле ничего страшного не произошло, наоборот, ребёнок начал думать самостоятельно и реально умнеет. Просто фактическое поумнение детей происходит медленно и болезненно, и имитация наличия интеллекта достигается даже обладателями птичьего мозга.

Для ответа на вопрос о природе столь яркого метаморфоза детского сознания нам необходимо обратиться к неврологической локализации ранних запечатлений. Вполне понятно, что после рождения ни о каком осознанном поведении речь идти не может. Новорождённые представляют собой физиологические конструкции, которые растут за счёт работы врождённых инстинктов и простейших физиологических регуляций. В их основе лежат древнейшие принципы работы нервной системы и внутренних органов. Чем дольше в эволюции позвоночных существует тот или иной рефлекторный механизм, тем надёжнее он будет работать после рождения ребёнка. Любые свежие эволюционные приобретения делают развитие менее устойчивым. Достаточно вспомнить о незаросшей сердечной перегородке у новорождённых. Это состояние естественно для крокодилов, четырёхкамерное сердце которых имеет такое же отверстие, но никогда не зарастающее. У млекопитающих его нет, но эволюционные и морфогентические рецидивы портят нам жизнь и требуют раннего хирургического вмешательства. По этой причине эволюционная древность неврологических рефлексов является гарантией надёжности. Наиболее консервативные инстинктивно-гормональные механизмы регуляции поведения формируются первыми в самых зрелых областях мозга.

В головном мозге ребёнка раньше всего дифференцируется архаичная лимбическая система. Она содержит множество центров, определяющих инстинктивно-гормональные формы поведения. Именно в этом комплексе ядер и формируются первые запечатления различных форм поведения. Все они происходят в виде бессознательного запоминания (имплицитная память). Зачастую дети никогда не повторяют однажды сказанного и без напоминания взрослых не вспоминают о своём гениальном выступлении. Дело в том, что через несколько лет большая часть этих запечатлений будут полностью заменены или сильно модифицированы. Ненадёжность ранних запечатлений обусловлена быстрым образованием отростков и связей нейронов, которые глубоко модифицируют или заменяют несущественные запечатления. Однако на первом этапе развития примитивные случайные запечатления позволяют детям лучше социализироваться и быть похожими на взрослых. Довольно часто дети начинают очень уместно рассуждать о высоких материях, весьма туманно понимая произносимые слова. Как же происходит столь яркая и кажущаяся разумной реализация этих запечатлений?