Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки. Русская сказка

‹Она знала также 8 русских и один украинский фольклорный текст. В настоящее время известно 13 русских фольклорных текстов (Андр. 61 А, Аф. 15–17). Эта сказка представляет собой сатиру на мнимое, показное благочестие и на духовенство. Сюжетная схема в фольклоре сводится к следующему: лиса пробует украсть у мужика куру, но петух поднимает шум, и лиса убегает.›

Чтобы дать представление о языке этой сказки, цитирую запись Никифорова (Адр. – Пер. 200). Лиса уходит в лес, ложится под кусты и лежит там три дня. Подымая взор, она видит петуха, который сидит на дереве. Она прикидываются смиренницей и предлагает петуху спуститься на землю и исповедаться в своих грехах, из них главный – многоженство и пренебрежение к церкви: он не ходит на исповедь. На слова петуха, что лиса еще недавно хотела украсть куренка, она говорит, что это была другая лиса, а не она.

‹Дальше говорится: Адр. – Пер. 200-2 строки.›

Лиса хватает его в когти, уносит и издевается над ним. Петух обещает лисе, что он может устроить ее у просвирни. Они будут есть досыта и жить богато. Лиса отпускает петуха, петух летит на дерево и, в свою очередь, издевается над лисой.

Я привел краткий вариант сказки. Есть более пространные редакции повести и версии сказки, в которых и петух и лиса цитируют Священное Писание и по-своему толкуют его. Эта сказка – сатира.

Моралистические сказки. Я хотел бы указать на тот вид народной прозы, который имеет к сказкам самое близкое отношение. Я имею в виду рассказы о страшных грешниках, которых постигла кара. Если о сказках народ всегда знает, что они выдумка, которой нельзя верить, но которая доставляет большое удовольствие, или, выражаясь академически, эстетическое наслаждение, то рассказы о грешниках выражают какую-то очень близкую народу и совершенно реальную правду, настолько сильную, что вопрос о вере или неверии в то, что рассказывается, не может быть даже поставлен. Народ верит в правду этих рассказов, рассказывает их с чувством ужаса и благоговения, не задумываясь о том, могут ли такие события происходить в действительности или нет, хотя события, о которых повествуется, так же несбыточны, фантастичны и невероятны, как те, о которых рассказывает сказка. Примыкая к сказкам, они своим идейным складом близки к легендам и образуют как бы промежуточное звено.

Русский крестьянин всегда отличался высокими моральными требованиями к себе и другим и всей силой своего существа порицал те пороки, которые имелись в крестьянской среде. При всей нищете и трудности своего существования он внутренне жил идеалами как высшего мировоззренческого порядка, так и идеалами житейскими. Эти идеалы касаются, например, семьи. Семья есть как бы первичная ячейка общественной и трудовой жизни крестьянина, и у него очень ясное представление о чистоте и нравственных нормах семейной жизни и семейных отношений. Неладная, недружная семья – не только бедствие, но и тяжкий грех. Эта неладность бывает внешне скрыта, но мудрым, старым и чистым людям она открывается как видение. «Ходил по миру старенький старичок и попросился ночевать к одному мужику» – так начинается сказка-легенда «Ночные видения» (тип 840, Аф. Легенды 17 а, в). Его пускают. Семья спит, а старец видит: между хозяйским сыном и его женой лежит змея и дышит на них; на жене другого сына сидит кошка, «на мужа рот разинула». Эти видения означают, что супруги друг на друга вражду имеют. Кошка означает, что «хочет жена мужа извести». Между младшим сыном и его женой лежит младенец – у него с женой благодать. Имеются очень интересные варианты и детали. В одном из вариантов прохожий видит, что в клети, где спит старший сын, «дубинка бьется от полу до самого потолка». Но это «бьется-то не дубинка, а ум-разум». «Это оттого, что хочется ему большаком (т. е. старшим в семье) быть». Комнаты в такой семье полны гадов: змей, лягушек, ящериц. Прохожий уходит ночевать на гумно. Но здесь он слышит, что в сене кто-то стонет. Это оттого, что сено ворованное. Мужик скосил чужой участок. От такого сена скотина будет дохнуть. Он ложится под снопами, но тут он тоже слышит голос, который говорит о том, что нерадивый хозяин нечисто собрал со своей полосы колосья – много оставил зерна. Так в символических образах раскрывается неприглядная жизнь неладной крестьянской семьи: вражда между отцом и сыном, вражда между супругами, воровство, нерадение в труде – вот что невидимо для глаза кроется за якобы мирной жизнью такой семьи.

В этом рассказе грешники не несут наказания. Уходя, странник раскрывает хозяину свои видения и поучает его, как жить. Рассказу присущ некоторый аллегоризм, который характерен не для сказок, а для легенд.

‹Посмотреть вариант Смирнова [964].›

Но есть и более страшные рассказы о преступлениях между членами одной семьи – не только между супругами, но между родителями и детьми.

‹Сюда 765 А*, 779 В*.›