Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки. Русская сказка

Кумуляция как явление свойственна не только кумулятивным сказкам. Она входит в состав других сказок, например сказки о рыбаке и рыбке, где нарастающие желания старухи представляет собой чистую кумуляцию (тип 555), или сказки о Несмеяне, где царевну смешат последовательно прилипающие друг к другу люди (тип 559). Но нам важнее отметить, что кумуляция входит и в систему некоторых обрядов, отражая все тот же способ мышления через опосредствующие звенья. Как указал И. И. Толстой, обряд афинских буфоний строился по принципу кумуляции[968]. Убивался бык, а затем вина за его убийство последовательно, по принципу кумуляции перекладывалась с одного участника на другого, пока не переносилась на топор, который и подлежал наказанию. И. И. Толстой указал также, что нашему глиняному пареньку соответствует миф об Эрисихтоне. Он наказан богами неутолимым голодом: «Эрисихтон пожирает одно блюдо за другим и никак не может насытиться. Постепенно поглощает он все имеющиеся в доме продовольственные запасы и весь животный инвентарь на дворе и в поле: сперва съедены им животные, содержащиеся в хлевах, потом пасущиеся в стадах, потом выпряженные из упряжи рабочие мулы, потом откармливавшаяся для жертвы богине Гестии холеная корова, потом скаковая лошадь, потом отцовский боевой конь и, наконец, в довершение всего – домашняя кошка» (Толстой, 1966, 93).

Эти примеры только ставят проблему, но не решают ее, так же как ее не решает тот факт, что чисто кумулятивная сказка-песня входит в состав еврейской агады и в прежнее время исполнялась на Пасху (Bolte, Polivka, II, 104). Здесь кошка съедает козленка, собака кусает кошку, палка бьет собаку, огонь сжигает палку, вода заливает огонь и т. д. до Господа Бога, после чего следует обратный ряд несколько иного порядка. Мы можем предположить, что съеденный кошкой козленок был некогда жертвенным козлом и что по принципу кумуляции здесь такое же перекладывание вины, как это имеет место в обряде афинских буфоний.

Всем изложенным мы хотим сказать, что исследование должно идти по пути установления всех видов кумуляции, какие имеются в фольклоре, они должны быть сопоставлены с такими же принципами в языке и мышлении, должны быть найдены обрядовые отражения этого же принципа, и если материалов окажется достаточно, чтобы расположить их в исторический ряд, то проблема может быть разрешена.

Глaвa VI Cкaзки о животных

Жанровое многообразие сказок о животных

Сказки волшебные и кумулятивные были выделены нами по признаку их структуры. По отношению к сказкам о животных такое выделение пока невозможно. Мы выделяем их по другому признаку, а именно по тому, что главными действующими лицами в них являются животные. Логически это неправильно, так как в основу выделения здесь положен иной принцип. Но мы вынуждены поступить так, поскольку собственно жанровые признаки сказок о животных еще не изучены. Мы увидим, что сказки о животных, за некоторым исключением, все же составляют естественную группу, несмотря на то что при ближайшем рассмотрении обнаруживают большое жанровое разнообразие. Так, часть сказок, обычно относимых к сказкам о животных, принадлежит к кумулятивным, таковы сказки о ледяной и лубяной хате (тип 43, Аф. (1), 10, II, 13, 14), волки лезут на дерево за портным (тип 121, Аф. 56, 555 / V), волк-дурень (тип 122 А, Аф. 55, 56, 555 / V), звери в санях у лисы (тип 158, Аф. 4 (V), 6 (V), 7, 8), за скалочку гусочку (тип 170, Аф. 1, 8), смерть петушка (тип *241 I), теремок мухи (тип 283 В* = AA.* 282, Аф. 82–84) и некоторые другие.

Сказка «Волк и семеро козлят» по своей структуре может быть отнесена к волшебным: здесь мы имеем отлучку старших, запрет и нарушение его, беду и спасение, наказание волка (тип 123, Аф. 53, 54). Небольшая часть сказок может быть отнесена к басням, для которых характерно наличие не только животных: в них на равных правах действуют предметы, животные и люди. К таким относится сказка «Старая хлеб-соль забывается» (тип 155, Аф. 27). Есть среди сказок о животных и такие, принадлежность которых к сказке вообще может быть утверждаема только с большими оговорками. Так, «Повесть о Ерше Ершовиче» – авторская книжная повесть второй половины XVI века. Это не сказка, а политический памфлет в форме сказки. Поскольку эта повесть распространилась в народе в измененном виде и в разных вариантах, она подлежит изучению и фольклористами, но это не сказка о животных в собственном смысле слова, она должна изучаться наравне с другими памятниками литературного творчества, обращавшимися как сказка. Книжного происхождения, как установлено, и сказка «Лиса-исповедница».

Условность сказок о животных