Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки. Русская сказка

Изучая животный эпос, мы должны остерегаться очень распространенного заблуждения, будто сказки о животных действительно представляют собой рассказы из жизни животных. Как правило, они имеют очень мало общего с действительной жизнью и повадками зверей. Животные обычно не более как условные носители действия. Правда, до некоторой степени животные действуют согласно своей природе: лошадь лягается, петух поет, лиса живет в норе (впрочем, далеко не всегда), медведь медлителен и сонлив и т. д. Все это придает сказкам характер реализма, делает их правдивыми и художественно убедительными. Обрисовка животных иногда настолько убедительна, что мы с детства привыкли подсознательно определять характеры животных по сказкам. Сюда относится представление, будто лиса – животное исключительно хитрое. Однако всякий зоолог знает, что это мнение ни на чем не основано. Каждое животное хитро по-своему. Брэм отрицает преимущественную хитрость лисы и утверждает исключительную хитрость волка. Проблема хитрости есть проблема фольклористическая, а не зоологическая, и к этой проблеме мы еще вернемся.

Сила художественного реализма настолько велика, что мы не замечаем, что, несмотря на тонко подмеченные свойства животных, животные в сказке часто поступают вовсе не как животные и их действия не согласуются с их природой. Сказки о животных должны быть признаны, по существу, фантастическими. Так, лиса или другое животное строит себе хату изо льда, а заяц строит себе хату лубяную (тип. 43), кот женится на лисе, волк, прежде чем броситься на свою жертву, долго с ней разговаривает, и т. д. Звери вступают в содружество и водят компанию, какая невозможна в природе. Бык, баран, свинья, гусь и петух вместе отправляются странствовать, собака водит дружбу с дятлом (тип 248 = АА. 248 А), лиса – с журавлем (тип 60) и т. д. Иными словами, наряду с чертами и поведением, действительно свойственными животным, в сказках наблюдается и полное несоответствие действительности, и это последнее свойство в сказках о животных преобладает.

Это приводит нас к предположению, что сказки о животных возникли не из непосредственных наблюдений над жизнью и характером животных, а каким-то иным путем. Если, таким образом, неправильной представляется точка зрения, что сказки о животных изображают жизнь зверей, то неправильной будет и обратная точка зрения, будто под видом животных изображены люди, что эти сказки имеют аллегорический смысл, т. е. что они, в сущности, представляют собой басни. Басня и сказка – совершенно различные по существу жанры. Отдельные сказки о животных могут быть использованы при создании басен, чему мы достаточно примеров имеем у Крылова («Ворона и лисица» – тип 57, «Лев и мышь» – тип 75, «Лягушка и вол» – тип 277 А, «Волк и журавль» – тип 76), но народная сказка – не басня, хотя к ней легко прибавить нравоучение. В одном случае у Афанасьева (тип 1030, 154, Аф. 23) находим: «Так часто бывает: от хвоста и голова пропадает». Однако нравоучительность сказок о животных не больше чем нравоучительность любых других сказок. Мы знаем, что Перро прибавлял морализацию ко всем изданным им сказкам.

Если они не нравоучительны, то в такой же степени и не сатиричны. Правда, есть чисто сатирические сказки («Повесть о Ерше Ершовиче», «Лиса-исповедница»), но на поверку оказывается, что эти сказки книжного происхождения. Они могут быть использованы в целях сатиры, как могут быть использованы и сказки других видов, но они не являются ни моралистическими, ни сатирическими по существу.

В животном эпосе находит широкое отражение человеческая жизнь, с ее страстями, алчностью, жадностью, коварством, глупостью и хитростью и в то же время с дружбой, верностью, благодарностью, т. е. широкая гамма человеческих чувств и характеров, равно как и реалистическое изображение человеческого, в частности крестьянского, быта.

Объем и состав русских сказок о животных

В мировом (вернее, европейском) фольклоре, по данным указателя Аарне – Томпсона, известно около 140 типов или сюжетов сказок о животных. Русский сказочный эпос о животных не очень богат: по данным Н. П. Андреева[969], имеется 67 типов сказок о животных. Они составляют неполных 10 % всего русского сказочного репертуара, но вместе с тем этот материал отличается большой самобытностью. Из 67 русских типов только 36 (53,7 %) являются международными и 31 (46,3 %) специфически русскими, не известными в международном обиходе. Эти цифры опровергают теорию Л. З. Колмачевского, будто русский сказочный эпос, за небольшими исключениями, заимствован с Запада. Правда, цифры эти несколько условны, с расширением материала могут быть внесены коррективы, но тем не менее общая картина все же ясна.