Морфы: отец и сын (СИ)

Было и разное отношение к женщинам. Наши выглядели потерянными и забитыми. Оставшись без имени и рода, они вынуждены были учиться защищаться самостоятельно. Судя по волосам, что больше напоминали солому, то выходило у них плохо. Женщины звероморфов были разные. Одни ни в чём не уступали мужчинам. Если бы не чуть более утончённые черты и грудь, то я бы их так и посчитал за мужчин. Другие же походили на тень, но стоило их тронуть, как тут же появились клыки и когти. Женщины киберморфов были слишком напичканы железом. Я смотрел на них и видел кучу железяк, которые разговаривали и что-то делали. Ладно, если у них была железная рука или нога, но тело сохраняло привычные формы. Когда же тело заменяли железные и пластиковые пластины, то приходилось проявить всю фантазию, чтоб увидеть в железе женщину.

Город, куда меня завела судьба, была промышленным городом и добывал топливо для машин. Здесь стояла вышка, которая качала жидкость. Эту жидкость использовали для того, чтоб машины могли двигаться. Ещё из неё изготавливали одежду. Это уж для меня было чем-то диким. Но как я уже заметил, для одних морфов дикость означала норма для других.

Я бродил по улицам и изучал местную жизнь. Без цели и желания, что-то делать. Идея создать ферму уже не казалась такой перспективной. Несколько морфов объединились и сделали ряд теплиц, которые обеспечивали город свежими овощами. Теплицы были подключены к лампам, поэтому свет в них был и ночью.

Интересные технологии. Их я встречал на каждом шагу. Начиная от света в домах, заканчивая механизмами, что могли поднять тяжёлые грузы с лёгкостью. За всем этим было интересно наблюдать. Я пытался изучить новую жизнь и понять, как в ней устроиться. Пока же перебивался случайными работами. Благо работы хватало. Город только недавно начали освобождать от зелени. Вначале были расчищен район около добычи топлива. Теперь медленно и уверенно очищали жилые районы. Квартиры получали в первую очередь семейные и с детьми. Остальные спали под открытым небом. Рядом с городом был организован лагерь с беженцами, но туда я не пошёл. Не хотелось вновь работать за миску супа. На работах организованных городом, а не администрацией лагеря, платили деньги. Небольшие. Но их хватило, чтоб поменять износившиеся вещи.

Часть улиц была расчищены и имели весьма культурный вид, где было транспортное движение. Другая часть улиц представляла собой спальное место под открытым небом, где ставили палатки, варили еду прямо посреди улицы на костре, а дети бегали между палатками и им было всё равно на отличия.

Я побывал в разных частях города. Когда на город опускались сумерки, я шёл на обследование нового района. Привычка всё время быть в движении никуда не делась. Да и нужно было привыкнуть вновь находится среди морфов. Иногда я подсаживался к какому-нибудь костру, где были фитоморфы. Вкладывался продуктами в общий котёл и получал свою порцию похлёбки и пирога. Они рассказывали истории. Иногда это были воспоминания, но чаще рассказы, как пришлось пробираться по дикому заросшему материку вслед за бригадами, что расчищали дороги. С чем приходилось столкнуться. Обмана было много. Ещё больше было потерь. Свои стали врагами. Это убивало. Мы росли на убеждениях, что фитоморфы — это всегда помощь друг другу, потому что у нас было слишком много слабости в крепости связей. С одной стороны, можно было сделать больно большому количеству морфов, а с другой — нажить такое же количество врагов, которые почувствовали эту боль. Всё было забыто. Вместо прошлых законов история писала новые.

Несмотря на все тяжёлые времена, фитоморфы оставались открытыми к своим и насторожены к чужакам. Всё-таки, какие мы были упрямые! Это вызывало умиление. Мне рассказывали, как один такой чужак подсел к костру, а наутро не смогли найти ничего ценного. Но опять же мне, морфу, которого видели первый раз в жизни, разрешили составить компанию. Логике в этом я не увидел, но тот вечер был одним из самых тёплых за последнее время.

Три дня сменила неделя. Потом месяц. Я понял, что не хочу никуда уходить. Работа стала стабильной. Я уже точно знал, что буду делать завтра. По вечерам плёл ботинки. Их покупали или выменивали на что-то полезное. Уже образовался круг знакомых, которые меня были рады видеть около своих костров. Был круг тех, кого лучше было обходить стороной. Прямые и косвенные конфликты привели к парочке недоброжелателей, что хотели меня обобрать, а по возможности ещё и на тот свет отправить. Но меня это не сильно волновало. Сейчас была такая жизнь. Прошли те времена, когда во врагах ходили злые на язык морфы. Теперь время было врагов, что не гнушались пустить кровь. Дикие времена, дикие нравы.

Как-то актёры решили поставить спектакль, где показали нашу дикость. Морфы из цивилизованных людей превращались в диких и плохо поддающихся контролю зверей. Они теряли лица, меняя облик на что-то безликое, жестокое и имя которому было Ужас. Ужас нападал на всех, заставляя их терять себя. Примерно это и происходило с обществом.