Морфы: отец и сын (СИ)

— Потерялась или выгнали? — спросил я. Она вздрогнула. Потёрла запястье, на котором отсутствовал браслет. Я прислонился к перилам крыльца, продолжая наблюдать за ней. — Выгнали. Без имени и защиты сложно.

—Справлюсь. Иди своей дорогой травяной.

— Ещё и оскорбляешь? Глупая или самоуверенная? — она меня начала веселить.

— Я в состоянии за себя постоять. Клыки и когти легко порежут твою кожу.

— Зверь силён, когда сытый, а не голодает несколько дней. Когда не замёрз и не обессилен дорогой. Я сейчас пойду спать в тёплое место под крышу. Утром наверну похлёбки. А ты так и будешь бродить по городу, пока не найдёшь приключений, которые тебе вряд ли понравятся.

— И что? Тебе какое дело? — Она хотела огрызнуться, но вместо этого чихнула.

— Скучно сегодня. Ищу компанию, — ответил я. — А ты скоро простынешь. Чего не идёшь в одну из комнат для беженцев?

— Могла бы, то пошла.

— За что выгнали?

— За дело.

— Так и будешь тут сидеть или воспользуешься моим предложением? — спросил я. Голоса исчезли. Видимо парни передумали идти по нашей улице и свернули в сторону.

— Что за предложение? Может оно меня не устроит, — сказала она.

— Оно лучше, чем этот дождь. А чего я тебя уговариваю? Не хочешь, так сиди здесь. Ни ты первая по улицам болтаешься, ни ты последняя, — усмехнулся я, выключая фонарь.

—Подожди.

Я не стал останавливаться. Она нагнала меня через пару шагов. Зачихалась.

—Болеешь?

— Сыро. Не люблю сырость, — ответила она.

— Тогда пойдём туда, где тепло.

Это надо было совсем с головой не дружить, чтоб тащить за собой девчонку из звероморфов. Но последствия меня не волновали. Похоже, я слишком много думал о них. Теперь хотелось пойти против мнения общественности. Нарваться на кулак я не боялся. Этого боишься, когда есть какая-то цель и есть чего терять. Меня же в этом мире ничего не держало.

— Куда мы идём?

— Тратить монетки, — ответил я, считая в уме сколько у меня денег.

Гостиницу использовали в качестве душевой. Несколько киберморфов провели воду в старое здание, организовали котельную и сдавали номера. Там можно было недорого привести себя в порядок. При желании переночевать. Но это уже шло за отдельную плату и довольно приличную. Пока деньги были. Так что развлечься хватало.

Несколько косых взглядов со стороны хозяев заведения. Плевать. Меня сейчас ничего не интересовало, кроме лепёшек с овощами и мясом. На них были потрачены последние деньги. При этом не было ощущения сожаления о потраченных монетках. Раньше я над тратами думал. Решал, нужно ли мне это или нет. А сейчас деньги имели самое мелкое значение, которое можно было придумать. На них нельзя было купить прошлое и улучшить настоящее. Я мог сделать жизнь сносной, но оказалось, что моя планка минимальных требований в жизни была совсем невысокой.

Небольшая комната без окон. Низкая и узкая кровать. Табурет. Верёвки для сушки вещей рядом с батареей, которая была горячей. Я скинул плащ на верёвки. Мешок кинул неподалёку. Еду положил на стул. Свет в комнате был от низкого светильника в виде цветка, что торчал из стены.

— Вот скажи, почему нельзя наделать таких комнат по скромным расценкам, а не селить всех в одну комнату? — спросил я, оглядывая комнату. — Это не прежняя моя квартира, но намного лучше, чем спать как в лагере беженцев.

— Я не против общих комнат. Там удобно, — ответила она.

— Обычно там никому не нравится, — заметил я. Подошёл к ней. Она сделала шаг назад. Попыталась выпустить клыки и укусить меня за руку. — Прекрати.

Я увернулся от её клыков и снял шаль, с которой стекала вода. Под шалью порванная кофта. Плечо оголено. Свежие шрамы выглядели ярким пятном среди густой шерсти. У каждого из нас были свои особенности, но суть оставалась прежней. Одни предки и внешние различия.

Она хотела поднять разорванную ткань, чтоб скрыть шрамы. Вся история похождений лежала перед моими глазами.

— Жестоко с вами поступают, — нарушил я молчание.

— Это местные знаки… — попыталась она оправдаться.

— Выучил уже. Воровство. Блудство. Убийство. Последнее самозащита. Иначе тебя бы не оставили в живых. У нас так не наказывают.

— Какая разница как вышвырнут на улицу? Там всё равно смерть.

—Выживают, — пожал я плечами.

— Именно что выживают.

— Но с чистым телом.

— Какая разница, как выглядит тело, если душа вся в грязи?

У неё были интересные глаза. Тонкие зрачки в жёлтой окантовке, длинные ресницы и чёрные тени около глаз, что делали их выразительнее.

— А кому есть дело до чьей-то души? Да и что такое душа? Наше состояние? Наши мысли? Наше прошлое, будущее, настоящее? До этого никому нет дела. Мне точно нет дела до чьих-то там переживаний.

— Грубо, но честно. — Губы растянулись в улыбке, но глаза не улыбались.

— Ты хочешь меня обобрать и свалить отсюда. У меня есть желание тебя отмыть, отогреть и приласкать, потом накормить.

—Захотелось экзотики, зелёный?

— Не груби. Ты первая, кто попалась на дороге. Мне сегодня плевать с кем эту ночь проводить. Долго будем друг на друга глазеть?

— Может отвернёшься? — Она захлопала длинными ресницами. Ну прям невинность.