Морфы: отец и сын (СИ)

Они меня поджидали внизу. Трое звероморфов. На быков не похожи. Жилистые, крепкие. Таких я опасался бы больше, чем неповоротливых качков. Стоило нам спуститься вниз, как они отошли от стены и стойки с регистрацией.

— Меня убьют, — сказала подруга. В ее голосе не было страха. Это был факт.

— Все мы смертны, — ответил я.

— Праваливайте отсюда, пока оружие не достал! — резко сказал регистратор за стойкой. Мужик был почти полностью из железа. Только голова оставалась еще из живых тканей.

— Мы обещали, что проблем не будет, — сказал один из звероморфов.

— Подожди меня здесь, — сказал я девчонке. Сам же отдал мешок регестратору. — Последи, чтоб она его не сперла.

Железная рука убрала мешок под стойку. Нормально. Звероморфыкивнули в сторону выхода. Правильно. Отношения выяснять лучше на свежем воздухе, где есть место, чтоб размяться. Пока мы выходили на улицу, я решил, что против таких противников можно играть не честно. Была у нас одна особенность, когда мышцы можно было привести в такое плотное состояние, что пробить их становилось сложно. Одервенение. Оно делало тело неповоротливым, но в драке не давало получить синяки и переломы. Этим почти никто не пользовался, потому что смысл выяснения отношений терялся. Когда два дерева начинали драться, то эта драка могла продолжаться часами. Но Звероморфыбыли другими противниками. Они будут использовать свои фишки в генетике. Так почему бы мне не воспользоваться своими? И пусть это не честно. Но всю жизнь честным прожить нельзя. Так и помереть недолго.

Они ударили первыми и с матами отскочили в сторону. Я их понимал и продолжал подставляться. Охота дерево попинать, так пусть пинают. А я посмотрю на сколько их хватит, выжидая удобнобную позицию для удара, который отправил бы в накаут. У меня не было такой выдающейся силы, какая была у них, но у меня была тяжесть и прочность дуба, с которым они не могли справиться.

На кулаке их кровь. Такая яркая и красная. Непривычная. А у меня ни царапины. Я мог бы им переломать кости, пока они валялись в лужах, но не стал. Лишнее.

— Наш конфликт исчерпан? — спросил я.

— Нафиг она тебе сдалась? — спросил один из них.

— Хочу, — усмехнулся я, возвращаясь в банный дом за вещами и стрекозой.

А тут она меня удивила. Выглядела напуганной. До этого же вела себя так, словно ей море по колено. Оказывается напускное. Бравада. Но зачем? Зачемпрятать эмоции и делать вид, что страха нет? Играть какие-то роли. Так и проходит жизнь, когда мы вместо того, что хотим, деалем, что надо.

Я коснулс ее лица, убирая прядь спутавшихся волос. А в глазах все тот же страх.

— Надо будет тебя расчесать, — сказал я. — Выглядишь так, словно головой пол подметала.

— Что с ними?

— Не знаю. А тебя это так волнует? — спросил я.

— Нет.

— Тогда обойдемся без вопросов,— ответил я.

Не знаю, что тогда изменилось. Вроде все было также, единственное, что теперь я таскался по улицам города не один, а с подругой. Она мне была ненужна. От нее было больше шума и хлопот, но я продолжал её таскать, потому что понимал, что если её прогнать, то она пропадет на улице. Почему-то я не учитывал, что она какое-то время спокойно жила без меня и не пропала. Забавно это. Забавно.

Мне удалось отжать комнату в одном здании. Там не было отопления и воды, но можно было спать вдвоем и не на полу, а на старом матрасе. Так себе романтика, но это было лучше из того, что было мне доступно.

Постепенно приближалось открытие бара, которое должно было стать грандиозным местным событием. Так как я участвовал в его создании и вложил туда много сил, то мне полагалась хорошая такая скидка на ближайшие лет пять. Я платил только себестоимость алкоголя, которое там предлагали. Наценку бар с меня не брал. Во время открытия я собирался напиться так, чтоб ноги не держали. Отключиться от всех проблем и этого дурного мира.

— Может вместо того, чтоб расчесывать твои патлы проще их подстричь? — спросил я, когда уже битый час пытался распутать волосы звероморфочке.

— Вот ещё. Единственная моя гордость — это волосы, а ты хочешь её у меня отнять.

—Не понимаю я этой привязки гордости к каким-то частям тела. Кто невинность бережет, кто волосы, — проворчал я.

— Так проще научиться что-то ценить.

— В смысле?

— Вначале учишься ценить и беречь с детства себя, а потом понимаешь, что нужно так же относится к близким.

— Бред. Если я буду делать культ из своей бороды, то вряд ли это научит меня относится с уважением, например, к тебе. Борода будет важнее.

— А! Вот почему, ты её культивируешь!

— Чего я делаю? — Я рассмеялся. Её ляпы в разговоре и неграмотность меня порой вводили в ступор, но чаще смешили. Она же это довольно быстро поняла и перестала совсем следить за языком. Похоже веселить ей меня нравилось.

— С бородой носишься, — ответила она. — Если тебе не нравится возитьсяс моими волосами, то зачем ты их расчесываешь?

— Потому что если этим не займусь я, то ты превратишься в лохматый стог. Неряха еще каких свет не видел.