Морфы: отец и сын (СИ)

— Часто так и есть. Сиротки, которых выгоняют из приюта, когда им исполняется восемнадцать. Не все устраиваются на работу. Сам знаешь, что без родни это сделать сложно. Нет защиты, значит могут просто так обидеть. Вдовы, которые не смогли найти приюта у родственников, поэтому оказались на улице. Есть молодые мамы, что родили от залётных ребят. Одна девочка от мужа сбежала, так как он руки распускал, а её родня не поддержала, — спокойно ответил Валерий.

— И вместо того, чтоб им помочь, ты запер их в подвале?

— Вот не надо. Никого я не запирал. Каждая из них вольна уйти. Некоторые так и делают. Вначале копят деньги, а потом уезжают в другой город и пытаются там устроиться жить. Я отдаю почти все деньги, оставляя только на создание обстановки и аренду помещения.

— Благородно, но как-то можно помочь и другим путём.

— Ген, я не собираюсь попадать к богам за общий стол. Мне хочется пожить в своё удовольствие. Почему я должен себе это запрещать? Почему мы ставим себе запреты? Если я хочу проводить вечера с красотками, то почему я должен в этом себе отказывать? Или почему ты себе в этом должен отказывать?

— У меня как бы жена и дети.

— Угу, а время ты в трактире проводишь, закрывая уши от дискуссий дураков. Так почему тебе это время не проводить здесь? Приятная компания после трудного дня хорошо действует на нервную систему, помогает поднять настроение и не впасть в уныние. А ты уже в это уныние впасть готов.

— Трава пожухла?

— Да, — он поднялся. — Поэтому тебе нужно развеется, тем более я приглашаю. Если понравится, то вернёшься, не понравится — забудь это место и не вспоминай. Мы друг друга не видели и не разговаривали.

— Договорились.

Я откинулся на мягкий мох дивана и задумался. Тут было прохладно. Тихо. Откуда-то доносилась приятная мелодия, которая расслабляла. Находиться тут было приятнее, чем в трактире. Вначале я подумал, что ко мне должен кто-то подойти. Как принято в этих заведениях? Чтоб клиент не оставался один? Так ведь рассказывали ребята, которые катались по большим городам. Шлюхи были в деревнях. Даже в моей деревни были две женщины, которые принимали у себя одиноких ребят, у которых гормоны били ключом, а девчонки рядом не было. Я как-то легко эту проблему с гормонами решил. Познакомился с Милой, женился на ней. У меня всегда рядом была женщина, удовлетворяющая насущные потребности. Была. Я сам не заметил, как сказал это слово. Не есть, а именно была. Пропасть между нами с каждым днём становилась всё больше и я не знал, как эту пропасть сократить. Семья разрушилась с уходом сына, который бросился в омут приключений. Он напоминал нас. Тех нас, молодых и смелых, что остались далеко в прошлом. Жажда нового ушла вместе с молодостью. Остались лишь насущные проблемы, заполняющие собой жизнь. А у Лешика этих проблем не было. Он даже не подумал, что может причинить нам страдания и беспокойства, когда уходил. Эгоист. И Мила это спокойно восприняла. Даже гордилась этому эгоистичному порыву. Может и мне не стоило серьёзно относиться к жизни? Возможно здоровый эгоизм не вредил? Я столько лет думал лишь о семье, старался, чтоб они ни в чём не нуждались, а теперь захотелось хоть один раз подумать о себе. Пусть это и было незрело. Ответственность, которую я взял на себя за семью и детей никуда не могла деться, но мне хотелось немного расслабиться. Перестать ощущать себя тараканом, что тянет тяжёлый и ненужный воз, который не мог бросить ведь однажды он впрягся и теперь вынужден был этот воз тащить, даже если уже не было сил и смысла. Ладно, силы у меня ещё были, а вот смысл отсутствовал.

Решиться сложно. Но когда шаг сделан, то останавливаться уже смысла нет. Я пошёл в ту сторону, откуда доносилась музыка. Девушка сидела на деревянной скамейки и играла на флейте. Рядом никого не было. Казалось, что кроме нас с ней в подвале никого не осталось. Она сидела на деревянной скамейки и играла, закрыв глаза. Лёгкая мелодия напоминала дыхание ветра. Сразу перед глазами возникал луг и ветер, который наклонял траву. Может этого мне и не хватало? Вдохнуть свежего ветра в жизнь.

Нимфа была симпатичной. С аккуратной грудью, тонкой талией и тонкими ногами. Прозрачное платье открывало больше, чем хотелось и совсем не оставляло места для фантазии. С одной стороны, это было приятно. Не надо гадать, что там скрыто. А с другой — терялась загадка и пропадало желание эту ткань снять.

Девушка закончила игру и посмотрела на меня со скромной улыбкой. Если бы я не знал, где мы находимся, то не подумал бы, что эта девица работает шлюхой. Улыбка выглядела, как у скромницы, которая ещё не знал, что такое поцелуи и ласки. Мила уже к ним относилась как к должному. К работе, которую нужно было выполнять. Это раздражало. Сколько можно было о ней думать, когда рядом такая нимфа сидит? Надо дураком быть, чтоб каждый миг вспоминать жену, которая меня променяла на бомбы!

— Тебя как звать?