Морганы. Династия крупнейших олигархов

В конечном итоге все законодательство Вильсона, невзирая на его обещание возродить конкуренцию, лишь укрепило всю систему большого бизнеса. Несмотря на это, представители большого бизнеса яростно нападали на Вильсона и занимались перестройкой только по принуждению. Новый хозяин дома Морганов, несмотря на частичное признание Дэвисоном конструктивных аспектов борьбы против корпоративного бизнеса, оставался полностью реакционным в своих взглядах. Сын явно стоил своего отца, когда Дж. Пирпонт Морган-младший так сказал в частной беседе: «Политики не желают помогать бизнесу в этой стране, и народ не хочет, чтобы они это делали. Об этом хвастают в Вашингтоне, и так настроено общество. Если бы господин Вильсон и другие политики считали, что восемьдесят процентов населения поддерживает оказание содействия бизнесу, они бы ему помогли. Но хочет ли народ этой страны помочь бизнесу? Думаю, что общественность была настроена против бизнеса еще с 1890 года, когда был принят антимонопольный закон Шермана. В политических партиях нет никакого различия, за исключением чуть меньшей фракционности республиканцев. Кто еще сделал больше, чем Теодор Рузвельт, чтобы развить бизнес? Бесполезно заниматься просвещением людей. Они поймут, только когда увидят результаты, и тогда они повернутся к своим лидерам и скажут: „Да, мы соглашались с вами, когда вы нападали на бизнес, но вы должны были нам сказать, что мы ошибались, а теперь уходите прочь!“ Законодательство направлено, и направлено жестко, против бизнеса, на разрушения ценностей. Но в данное время никто ничего не может сказать или сделать. Настроения общественности должны пройти положенный им путь».

Бурбоны бизнеса ничего не забыли и ничему не научились. Они ответили Вильсону так же, как ответили Рузвельту: «Оставьте нас в покое!» Но оставить их в покое было уже невозможно. Они оказались неспособными избавиться от огромных злоупотреблений, перестроить и унифицировать свою систему. Возмущение общества сохранялось и могло стать опасным. Администрация Вильсона прислушивалась к общественному мнению и приняла законодательство в интересах фермеров и рабочих, против которого яростно выступал большой бизнес, особенно против исключения сельскохозяйственных и рабочих организаций из сферы антимонопольного законодательства. В 1915 году комиссия по делам промышленности расследовала волнения на производстве в ответ на растущую волну протестов рабочих и забастовок. Моргану пришлось свидетельствовать на слушании дела, где он, «беззаботно посмеиваясь», утверждал, что абсолютно ничего не знал о том, сколько должен длиться рабочий день, в каком возрасте дети могут начинать работать, об отношениях между капиталом и рабочими и о несправедливом распределении богатств. Эти вопросы выводили его из себя. Во время допроса, который вел председательствующий Фрэнк П. Уолш, Морган свидетельствовал:

Уолш. Насколько, по-вашему, акционеры и директора ответственны за условия труда рабочих?

Морган. Думаю, что акционеры не несут за это никакой ответственности.

Уолш. А что касается директоров?

Морган. Совершенно никакой.

Уолш. А кто же тогда ответственен?

Морган. Исполнительные сотрудники или люди, которых они назначили руководить работой заводов. Эти сотрудники обязаны следить за тем, чтобы те, кому они поручили работу, выполняли ее надлежащим образом.

Такое безразличие к рабочим, отражавшее безразличие и к более широким социальным аспектам, Морган продемонстрировал, когда его спросили, достаточно ли десяти долларов в неделю для оплаты труда рабочего, на что он ответил:

— Если это все, что он может получить и получает, то, думаю, этого вполне достаточно.

Морган-младший напоминал своего отца как по характеру, так и физически, — то же безразличие к общественному мнению; высокомерие приобрело черты надменности, молчаливость (он давал еще меньше интервью), чуть меньше превосходства над другими в характере, чем у старика, но тем не менее он оставался хозяином дома Морганов и его подразделений. «Этический код» его бизнеса был практичен: «Никогда ничего не делай, если не одобряешь этого, для того чтобы быстрее выполнить то, что одобряешь». Обладая олимпийским спокойствием, он никогда не нанимал пресс-агентов для создания своей популярности, как это делали Рокфеллеры и другие. Буря критики, вызванная крахом железной дороги «Нью-Хейвен», обрушилась на Дж. П. Моргана-младшего, но он сказал (в духе своего отца, который часто повторял: «Я ничего не должен общественности»): «Я утратил всяческую надежду заслужить справедливое отношение народа Массачусетса. Не просите меня обращаться к народу. С общественностью я покончил, во всяком случае, на этом этапе».

И все же движение Рузвельта — Вильсона, которое так возмущало Моргана, укрепило американскую промышленность и финансы, смягчив антагонизмы и создав большее единообразие. Оно подготовило Соединенные Штаты к войне и получению статуса мировой державы (на котором выросла финансовая мировая мощь дома Морганов).