Моргейн

Возможно Чи поверил ему, во всяком случае он бросил взгляд на него, потом на Моргейн и повернулся лицом к холму.

— Они согласились, — крикнул он скалам. — Спускайтесь.

Должно быть трое, продолжал считать Вейни, а пока подошел к мертвому кел и начал собирать стрелы, рассыпавшиеся вокруг — он нашел двенадцать с сохранившимся опереньем и положил в свой колчан, а Моргейн не спускала глаз с Чи. Ребра жгло.

Их трое, продолжал думать он, ощущая, как бьется пульс в ранах, а сердце прыгает от страха. Она сошла с ума.

Это все из-за Скаррина — того кел-лорда, которого она боялась. Вот что движет ей. Так происходит всегда, когда она хочет что-то узнать — или знает меньше, чем ей хочется, или когда она сомневается в себе…

Он вспомнил ее слова: лучше Дьявол, чем честный человек. О, моя госпожа, вы нашли его.

Двое с вершины скалы съехали вниз, тщательно объезжая огромные камни, и остановили своих коней около чалого жеребца Чи; потом подошли, чтобы почтительно приветствовать недавних врагов — лучник-человек и кел, лицо лучника выдавало сильнейшую тревогу, лицо кел было совершенно бесстрастно.

— Ранин ап Эорунд, — назвал их Чи, — и Хесиен Исирин, оба из Манта.

— Я предоставляю вам простой выбор, — сказал Вейни, опираясь на свой лук, и на этот раз его колчан был полон стрел. — Вы можете уехать, прямо сейчас. А можете идти с нами, и, если вы будете честно служить моей госпоже, я забуду то, что должен вам. Я считаю, что это более чем честно.

Ранин кивнул, его лицо и взгляд прояснели, наверно они говорили правду о нем. — Да, — сказал он и глубоко вздохнул, как если бы вместе со словом из него улетела тревога.

Хесиен уставился в землю и слегка поклонился, а потом посмотрел в глаза Вейни с почти неприкрытой наглостью. — Все что вы хотите, лорд человек.

Вейни посмотрел на него, с трудом сдерживаясь от того, чтобы вбить его в землю. Но тогда надо будет убивать — их всех.

Лучник стрелял по госпоже — но защищая собственного лорда. И этот Хесиен, тоже, делал и сделает все ради спасения своей жизни.

И он тот самый кел, который вмешался, спасая самого Вейни.

— Если они поедут с нами, — сказал он Чи, бросив на кел презрительный взгляд, — помни, что ты за них отвечаешь.

И он повернулся к Чи спиной, чувствуя что их взгляды буравят ему спину. Сердце молотом било в виски, лицо горело, небо стало зеленым, как трава. Моргейн что-то сказала, вроде бы про отъезд, что они должны уехать от этого холма. — Да, — сказал он, повесил на плечи лук и колчан, и пошел распутывать лошадей, которые сами завязали себя вместе с нервными меринами. Мудрый Сиптах стоял спокойно, опустив уши, хотя заводной ремень от Эрхин захлестнул ему зад, зато один из испуганных меринов, чья задняя нога застряла среди камней, а переднюю держал повод, никак не мог успокоился и бился крупом о камни.

Вейни перерезал повода лошадей, освободив их всех, потом беспокойно взглянул на Чи и остальных, но Моргейн не спускала с них глаз, а он видел ее. Потом дружески толкнул Сиптаха плечом и вновь привязал заводных лошадей, и тут вспомнил про меч, который висел на седле коня Чи.

Надо было взобраться на камни и поменять мечи, но речь шла о боевом коне, и пускай сам Чи справляется с ним. А он сам с трудом дышит и вообще не хочет ни карабкаться куда-нибудь, ни видеть поблизости оружие: ребра сломаны, мышцы опять закостенели. Вейни оперся о бок Сиптаха, вздохнул и вывел его вперед, подальше от все еще нервничающих меринов.

Потом он снял тетиву и попытался привязать лук к седлу, но руки дрожали от слабости, а тут еще и ветер утих. Вейни удивился и во второй раз попытался попасть в прорезь. На этот раз удалось, он поставил ногу в стремя и толкнул себя вверх, но боль выпила все силы и, несмотря на холодное утро, он весь покрылся потом, а голова привычно закружилась.

Ничего, сказал он себе, сейчас солнце нагреет металл, а ветра просто нет. Размахивая луком, он собрал лошадей вместе, не обращая внимания на сломанные ребра. Это пройдет.

Пока Моргейн поднималась на Сиптаха, он спокойно сидел в седле, опираясь на заднюю луку седла, пот бежал по всему телу. Ну же, поехали

, молчаливо взмолился он, чувствуя как соленый пот жалит раны. В этом месте вообще не бывает ветра. Он страстно желал оказаться за этим холмом, совершенно не представляя, с кем они могут повстречаться там: лучше всего поторопиться, пока они не пришли в себя, но все вокруг медлили, как будто нарочно.

— Они пойдут первыми, — сказала Моргейн, не глядя на него. — Я поговорила с ними.

— Да, — прошептал он. — Пускай солдаты Скаррина сначала постреляют по ним.

— Они могли убить нас, — сказала Моргейн. — Мы были беззащитны. Так что они могут говорить правду.

Он тоже думал об этом.

— Но я не забываю того, что они сделали, — продолжала она.

— Да, — еще тише сказал Вейни. Холм оказался еще более круче, чем он его помнил, когда он сражались на склоне — и повсюду трупы, тридцать, сорок, может быть больше.

Чи и эти двое уже ехали, аккуратно объезжая мертвых.