Моря нашей Родины

Шпицбергенских островах. Последний промышленник из рода

Старостиных прожил на Шпицбергене более тридцати лет и умер

Ныне принадлежит Норвегии,

.

в 1826 году там же. В честь его мыс у входа в Айсфьорд !

назван мысом Старостиным. Следы русских становищ имеются на

берегах не только западного, но и восточного Шпицбергена.

Однажды — это было летом 1743 года — к восточному

берегу Шпицбергена пригнало ветром и льдами промысловое

судно. Четверо поморов — Алексей Химков, Иван Химков,

Степан Шарапов и Федор Веригин — высадились на берег, чтобы

найти избушку. Они разыскали ее и переночевали в избушке,

а наутро обнаружили, что их судно бесследно исчезло. Вместе

с оставшимся экипажем, при перемене ветра, оно было

подхвачено льдами и вынесено в море, где и погибло. Отважные

поморы, оставшиеся без запасов пищи и без снаряжения (с собой

у них были топор, нож, котелок, трут с огнивом, ружье с

несколькими патронами, которое вскоре уже не могло быть

использовано), не растерялись. Соорудив из обломков досок, из

найденных гвоздей простое оружие — лук, копья, — они стали

жить охотой и благополучно прожили шесть лет. Только один

из них не вынес однообразной жизни и пищи, заболел цынгой и

умер; остальные были сняты с острова в 1749 году случайно

забредшим сюда судном и доставлены на родину. Жизнь этих

людей среди суровой, негостеприимной природы — настоящий

подвиг, который намного ярче и сильнее приключений

вымышленного Робинзона Крузо на роскошном тропическом острове.

1 На берегу одной из бухт Айсфьорда расположен советский угольный

рудник и поселок Баренцбург.

Плавание судов в бурных и холодных северных морях было

трудным и опасным делом. Поморы не имели ни морских карт,

ни точных мореходных инструментов. Суда делались из дерева

и на деревянных креплениях. Не мудрено, что не все

промышленники возвращались благополучно из далеких рейсов.

В пустынном разбушевавшемся море, когда расшатавшееся

судно захлебывалось водой, не от кого было ждать помощи.

Только крепость рук, верность глаза, знание моря и морская

сноровка могли спасти мореходов от гибели.

Поморы поколениями накапливали опыт мореходного

искусства. В перерывах между рейсами, сидя в избе у крохотного

окошка или у сальной коптилки, наиболее опытные из них,

познавшие искусство грамоты, выписывали буквы с

замысловатыми росчерками. Строчка за строчкой лепились они на толстой

бумаге, и постепенно создавались тетради записей. Там

описывались расстояния между приметными пунктами, румбы

компаса, которых надо держаться, сведения о глубинах, о заходах на

якорные стоянки. Эти тетради хранились в семье как

величайшее сокровище. Да и верно, — в тот период, когда не

издавалось лоций типографским способом, эти тетради, хранящие

морскую мудрость нескольких поколений поморов, были

сокровищем. От деда они переходили к отцу, от отца к сыну и всё

время обрастали новыми подробностями, которые лоцманами

держались в секрете от других людей.

Они назывались так: «Расписание мореходства», и это

заглавие пояснялось следующими словами:

«Сие мореходное описание составлено вернейшим порядком,

по которому мореплаватели находят, то есть узнают все

опасные места и через то сберегают жизнь свою».

Русские поморы Мурмана и Белого моря обладали

богатейшим опытом плавания среди льдов. И не удивительно, что

именно из них выходили лучшие мореплаватели, открывшие

пути к Новой Земле и на восток от нее.

Географические сведения о Новой Земле, о реке Оби

имелись у новгородцев и поморов очень давно, — с конца XI и

начала XII века. Значит, им были знакомы и морские пути в эти

далекие места.

В результате первых успешных плаваний в дальнейшем

возникли важнейшие задачи, над решением которых моряки и

исследователи разных стран бились в течение нескольких сот лет.

Эти задачи были следующие: открытие и освоение

северо-восточного прохода, открытие и освоение северо-западного прохо-

да, составление географической карты океана, изучение

центральных районов Северного Ледовитого океана. В решении

этих огромных по научному, экономическому и политическому

значению задач наиболее крупных успехов добились русские

исследователи.

В XVI и XVII веках лодьи русских поморов и торговых

людей часто ходили из Белого моря и Печоры к устьям Оби и

Енисея. Есть сведения о том, что они ходили туда еще раньше,

чем в сибирские просторы за Урал проникла дружина Ермака.

Возможно, что некоторые смельчаки проникали далеко в

«Студеное море». Следы таких смелых путешествий, относящихся

к началу XVII века, обнаружены даже у северной оконечности

Таймырского полуострова. Они говорят о том, что мимо мыса

Челюскина — крайней северной точки европейско-азиатского

материка и вообще материковой суши — русское судно прошло

около 1620 года.

Далекие путешествия совершались также из устьев других

рек Сибири: Хатанги, Лены, Индигирки, Колымы. В этих

путешествиях отличились казаки: Елисей Буза, Иван Ребров,

Михаил Стадухин, Федор Чюрка, Тимофей Булдаков и многие

другие. В 1648 году, на пути к Тихому океану, проплыли на восток

от Колымы вдоль Чукотского берега промышленник Федот

Попов и казак Семен Дежнев с товарищами. Во время этого