Моряки Гора

Хотя команду никто в известность ставить не собирался, но все мы подозревали, что были недалеко от земли, что наше долгое путешествие подходило к концу. Многие поднимались на бак, чтобы бросить взгляд вперёд. Кое-кто даже поднимался по вантам на мачты.

— Ну! Ну что там? — часто можно было услышать крик адресованный к вахтенным, которые теперь стояли на каждой мачте.

На некоторых палубах слышалось пение. Сокровища, в монетах, благовониях, шелках и драгоценностях, подобранные на брошенных кораблях в Море Вьюнов и спрятанные в рундуках моряков были посчитаны и пересчитаны. Многие из наших товарищей, окажись они сейчас в Брундизиуме, Венне или в Аре, считались бы богатеями. Теперь даже у самых простых из наших солдат и моряков развеялись все страхи относительно того, что корабль Терсита может свалиться с края Мира. Пани были невозмутимы, а Лорды Нисида и Окимото, казалось, светились от радости. Это недвусмысленно указывало на то, что кое для кого, если не для нас, эти воды были знакомы. Помнится, Лорд Нисида знал об опасностях Неистового Моря. Тарны по-прежнему оставались в своих трюмах, тайна их существования была поводом для беспокойства наших командиров.

— Ты часто крутишься поблизости, — сказал я ей.

— Я надеюсь, что Господин не сердится, — улыбнулась она.

— Похоже, тебя не сильно нагружают работой, — заметил я.

— Это не совсем так, Господин, — ответила девушка.

— Но, похоже, не в данный момент, — проворчал я.

— Да, Господин, — подтвердила она.

В последнее время рабыни на палубе стали весьма привычным зрелищем. На мой взгляд, это было ещё один признаком того, что вскоре нас ожидали некие перемены. Правда, причины такой удивительной свободы я начал подозревать значительно позже.

Она стояла на коленях передо мной. Рабыня со свободным мужчиной обычно разговаривает только стоя на коленях.

— Я вот думаю, не стоит ли тебя наказать? — задумчиво проговорил я.

— Я надеюсь, что нет, — поёжилась девушка.

Рабыня частенько появлялась поблизости от меня, даже тогда, когда для этого, казалось бы, не было никаких поводов. Признаться, меня заинтересовала причина такого поведения.

Стоило мне только взглянуть в её сторону, как она тут же застенчиво опускала голову. Поймав на себе мой взгляд, она немедленно становилась на колени и склоняла голову к палубе. Такое поведение, разумеется, вполне соответствует тому, что от рабыни ожидается. Правда, чаще это ожидается от влюблённой рабыни, находящейся поблизости от своего владельца, и тем самым стремящейся попасться ему на глаза, надеясь привлечь к себе, пусть и всего лишь рабыне, его внимание. Однако в случае с той, кто некогда была Леди Флавией из Ара, это казалось необъяснимым. Она что, не знала, что такое поведение могло бы быть неправильно истолковано, что оно могло бы быть воспринято как просьба, призыв к мужчине, заключить её в свои объятия, купить её, надеть на неё свои цепи? Рабыня не может выбирать себе владельца, но у неё есть множество способов, каковыми можно добиться этого, стать той, на кого падёт его выбор.

Рабыня не так уж беспомощна, как это может показаться. Её оружие — это её красота, её желанность.

Могла ли она быть такой рабыней?

— Тебе очень повезло, — сказал я, — что в Неистовом Море тебя не смыло за борт.

— Но ведь было предупреждение, — напомнила Альциноя, — так что мне хватило времени схватиться за штормовой леер.

Действительно, увидев внезапно разверзшуюся перед нами пропасть, я выкрикнул предупреждение.

— Господин спас мне жизнь, — заявила она.

— Вообще-то, я предупреждал всех, кто был на палубе, — пожал я плечами.

— Даже в этом случае, — настаивала девушка.

— Но я рад, что Ты выжила, — признался я.

— Сердце рабыни бьётся от счастья, — улыбнулась Альциноя.

— Почему? — удивился я.

— Возможно, — пояснила она, — рабыня представляет интерес для Господина.

— С чего бы это? — осведомился я. — Ведь она — рабыня?

— Но разве Вы не сказали, что рады? — спросила девушка.

— Конечно, рад, — кивнул я.

— Я не понимаю, — вздохнула Альциноя.

— Ты — собственность корабля, — объяснил я. — Спасая тебя, я спасал собственность корабля.

— И всё? — переспросила рабыня.

— А что же ещё? — поинтересовался я.

— Понимаю, — прошептала она.

— Во-первых, тебя не должно было быть на палубе, — сказал я. — Ты бездельничала. Ты тянула время. Ты не ушла вниз вместе со своими сёстрами по цепи. Уверен, что после того, как Ты привела себя в порядок, задние части твоих соблазнительных бёдер долго целовало стрекало.

— Так и есть! — воскликнула девушка.

— Почему Ты задержалась? — полюбопытствовал я.

— Неужели Господин не догадывается? — спросила она.

От такого ответа во мне всколыхнулось глухое раздражение. Существует тонкая грань между уважением и смелостью, как между смелостью и дерзостью, между дерзостью и неуважением. Я уже прикидывал, как получше отвесить ей пощёчину.

— Господин? — спросила Альциноя, совершенно невинно глядя на меня.

«Да, — подумал я, — оплеуха могла бы пойти ей на пользу».

Мне вспомнилось, как она объявляла о своей любви ко мне, о беспомощной любви никчёмной рабыни.

Какой лгуньей была эта шлюха в ошейнике!