Моряки Гора

Из-за ширм тянуло различными вкусностями. В зале висела смесь ароматов соусов, тушеного мяса, супа приправленного травами, орехами, специями, овощами и перцами. Человек с тонким обонянием мог уловить запахи тарска и вуло, а также парсита, крабов и грунта, исходивший из горшков, принесённых из центральных кухонь, обслуживавших длинные столы снаружи, столовые бараков, большие залы и помещения поменьше, вроде того, в котором собралась наша компания. Это место называлось зал Трёх Лун.

— И кто же будет нам прислуживать? — поинтересовался Лер.

— А вот сейчас покажу, — отозвался я и, зайдя за ширму вывел двух рабынь, согнутых в ведомое положение, удерживая их головы за волосы у своих бёдер, одну слева, другую справа.

Обе девушки были одеты в длинные туники. По-видимому пани предпочитали именно такой стиль.

— Ну так покажи их нам, — предложил один из моих гостей, и я потянул рабынь вверх, заставив выпрямиться и даже встать цыпочки.

— Руки по бокам, — прикрикнул я на рабынь.

— Роскошно, — прокомментировал кто-то.

За маленькими столами собралось человек пятнадцать гостей из числа тех, кто во время плавания нёс вахту на верхних платформах мачт. Мужчины, сидевшие со скрещенными ногами, одобрительно хлопнули себя по левым плечам.

Что и говорить, обе были настоящими красотками.

— Первое положение почтения, — скомандовал я рабыням, разжимая кулаки.

Девушки немедленно рухнули на колени, склонили головы, коснувшись лбами пола между опущенными вниз ладонями.

— Говорите, — потребовал я.

— Девушка надеется, — проговорила первая, — что господа будут довольны её службой.

— Девушка надеется, — вторила ей другая, — что господа будут довольны её службой.

— Продолжайте, — велел я.

— Девушка надеется, — сказала первая, — что, если господа окажутся недовольны её службой, она будет примерно наказана.

— Девушка надеется, — эхом повторила за ней её товарка, — что, если господа окажутся недовольны её службой, она будет примерно наказана.

— На колени, — скомандовал я.

— Да, Господин, — хором отозвались они.

— Поднимите головы, — бросил я им.

— Да, Господин, — в два голоса ответили они.

Иногда рабовладельцы требуют от своих девок стоять на коленях склонив головы, по крайней мере, пока те не получат разрешения поднять их.

Само собой, после того, как рабыни подняли головы, их лица оказались выставлены напоказ. Смотрели они прямо перед собой, стояли на коленях, откинувшись на пятки, выпрямив спины, втянув животы, отведя плечи назад, опустив ладони на бёдра.

— Отличный выбор, Каллий, — похвалил один из моих гостей.

— Должно быть, Ты заранее присмотрел их в конурах, да ещё и подошёл к этому вопросу с пристрастием, — заметил другой.

— Аппетитные вуло, — прокомментировал третий.

— Тасты, — усмехнулся четвёртый.

— Господин! — возмутилась одна из рабынь.

— Ты возражаешь? — осведомился я.

— Пожалуйста, Господин, — взмолилась вторая.

— Вероятно, вы не хотите, чтобы вас характеризовали такими эпитетами, — предположил я.

— Вспомните, Господин…, - начала было одна из рабынь, но тут же осеклась и прикусила губу.

Безусловно, свободная женщина, в особенности их высших каст, высокопоставленная и имеющая положение и вес в обществе, была бы оскорблена, причём, вполне оправданно, получив такую характеристику, столь фамильярную, интимную и пренебрежительную. Само собой, рабыни, будучи животными и собственностью, то есть тем, к чему можно было относиться легко, рассматривать, не скрывая интереса, и оценивать объективно, приучены к подобным оценкам. Фактически, они выставлены напоказ для интереса и одобрения. Более того, от таких вещей бёдра рабыни могут загореться. Разве они не осознают, что то, что находится внутри её ошейника, не может не привлекать внимание свободных мужчин? Разве их интерес не предполагает вероятности возможной ласки, на которую она надеется, к которой она стремится и, ради которой она готова рьяно трудиться?

— Ну что ж, парни, — сказал я, — очень даже возможно, что эти два экземпляра однажды были свободными женщинами. Впрочем, таковыми было большинство рабынь. Так что ваши слова, вероятно, не соответствуют достоинству тех, кем они прежде являлись.

Над столами прокатилась волна смеха.

— Спасибо, Господин, — поблагодарила меня первая рабыня, встревожено озираясь.

— Спасибо, Господин, — повторила за ней вторая.

— Вы — рабыни, не так ли? — уточнил я.

— Да, Господин, — ответила первая.

— Да, Господин, — признала вторая девушка.

— Вот и замечательно, — сказал я, — аппетитные вуло, сладкие тасты. А теперь разведите-ка колени.

— Господин! — хором воскликнули рабыни.

— Живо! — нахмурился я.

По залу пробежал ропот. Мужчин в полголоса обменивались мнениями, оценивая представленный на их обозрение товар.

— Ну и как они вам? — поинтересовался я.

— Превосходно, — отозвался один из собравшихся.

— Именно для такого мяса, — усмехнулся другой, — были придуманы цепи и сцена аукциона.

— Как по-вашему, могут ли они оказаться готовыми сочняшками, двумя горячими маленькими булочками в ошейниках?

У одной из рабынь перехватило дыхание, и обе они побледнели. Я разглядел это даже в тусклом свете лампы.