Моряки Гора

— И это всё происходило в Рынке Семриса, — заключил я.

— Насколько я поняла, — осторожно ответила девушка.

— Ты получила удовольствие от своей продажи? — полюбопытствовал я.

— Я была очень напугана, — призналась она. — Меня крутил, поворачивал, заставлял изящно изгибаться опытный аукционист, помогая себе своей плетью. Он демонстрировал меня, как товар, как рабыню, а мужчины в зале тем временем выкрикивали свои предложения цены за меня.

— Понимаю, — кивнул я.

— А потом, — прошептала она, — аукционист дотронулся до меня. Это было неожиданно. Я вскрикнула, чуть не подпрыгнув на сцене, такой бурной и неконтролируемой была реакция моего тела на его лёгкое прикосновение. Это позабавило мужчин в зале. Я ничего не могла поделать с собой! «Рабыня для удовольствий» — услышала я чей-то вердикт. «Пусть тавернеры за неё поторгуются!» — засмеялся другой. Я спрятала лицо в руках, наклонилась и затряслась от рыданий. Мне было ужасно стыдно, но я ничего не могла с этим поделать. А потом меня увели с платформы, и я со всей очевидностью поняла, что меня продали.

— И сколько за тебя заплатили? — поинтересовался я. — Каково было последнее предложение?

— Я не знаю, — пожала она плечами. — Могу только предложить, что сумма не превышала серебряного тарска.

— Тебя купили в качестве шлюхи в пага-таверну, — заметил я.

— Да, Господин, — подтвердила рабыня.

Я интересовался этой информацией не столько потому, что она касалась этой конкретной рабыни, сколько по причине того, что случившееся с ней было весьма типичным для тех тайн, что обычно имеют место в случае рабынь-варварок. Многое из того, что имело отношение к таким варваркам казалось покрытым завесой таинственности или, по крайней мере, обоснованно таковым. Например, очевидно, что местом их первого приобретения был очень далёкий мир, так что, совершенно не понятны были средства их доставки на Гор. Также никто не мог сказать, где их размещали сразу по прибытии в наш мир, почему они, казалось, появлялись словно из ниоткуда, разбросанные по разным рынкам так, что отследить их пути не представлялось возможным. Насколько я мог судить, они были в разное время похищены в нескольких местах того далёкого мира, после чего их перевезли на Гор на неких кораблях, или посредством какого-либо иного метода транспортировки, и разместили во многих разбросанных по планете местах. Похоже осторожность и секретность вовлечённые в данный процесс поддерживаются на высочайшем уровне. Так или иначе, я об этих вопросах знал крайне мало, а если и были другие, кто знал, то они, очевидно, были людьми более чем необщительными.

— У меня никогда не было частного владельца, — призналась она мне.

— А мне никогда не принадлежала рабыня, — признался я в свою очередь.

— Должно быть, господин, много раз видел меня в пага-таверне, — предложила девушка.

— Да, — не стал отрицать я.

— И он находил меня интересной как рабыню? — спросила она, застенчиво опустив голову.

— Конечно, — ответил я.

— Но если я показалась ему интересной, — поинтересовалась рабыня, — почему тогда он на разу не щёлкнул пальцами, подзывая меня к своему столу, почему он не связал меня и не втолкнул в альков?

— Я хотел тебя, но не таким образом, — объяснил я, — не как монетную девку, которой можно было бы попользоваться ен или ан, а потом оставить или передать другому клиенту, ждущему своей очереди в зале таверны. Я хотел тебя целиком, чтобы Ты была моей, бесспорно, по закону, во всех смыслах. Я не хотел использовать тебя, в нагрузку к цене, заплаченной за выпивку. Я хотел большего. Я хотел всё. Я хотел всю тебя. Я хотел владеть тобой, полностью, каждой прядью твоих волос, каждой частичкой твоего тела.

— Вы что-то ощутили во мне? — спросила девушка.

— Да, — кивнул я.

— Я часто ловила на себе ваши взгляды, — призналась она, — так можно было бы смотреть на рабыню, которой хотелось бы владеть.

— Возможно, — не стал отрицать я.

Тогда она подняла голову и сказала:

— Я уверена, Вы не могли не заметить, что я достаточно часто старалась приблизиться к вам, попасться вам на глаза.

— Я это заметил, — улыбнулся я, вспомнив, каких страданий мне стоило видеть, мелькание её бедра в разрезе камиска, когда она поворачивалась под аккомпанемент звона колокольчиков, привязанных к её левой лодыжке.

— Часто по ночам в одиночестве своей клетке, — прошептала она, — я тешила себя надеждой, что Вы предложите за меня цену.

— Я не настолько богатый человек, — пожал я плечами, — всего лишь низкий Писец, занимающийся регистрацией документов. Я не мог позволить себе такую покупку.

— Я была уверена, что Вы смогли бы понять меня, чего у других не получилось бы, — понадеялась девушка.

— Не стоит ожидать, что тебя будут изо всех сил стремиться понять, — предупредил ее я. — Не забывай, что Ты — рабыня.

— Да, Господин, — вздохнула она.

Разумеется, она знала, что её чувства, её мысли и надежды, желания и мечты, были бессмысленны и не важны, поскольку она была рабыней.