Моряки Зелёного Моря

Перед Отто вспыхнула картина, будто всё помещение с костным хрустом и каменным грохотом обвалилось. Он сам придавлен обломками, и боль застлала мир вокруг, но ему не повезло, выжил и в этой ситуации.

Демон погибал под обломками и вопил болью, злорадством и отчаяньем. Судьба остальных неизвестна, но сам Отто точно знал, что не сможет выжить с колом в теле и без ног. Он истекал кровью, неспособный даже вдохнуть, пока камни дробили его тело.

Наваждение. Отто отодвинул его рукой, и всё вернулось в норму. Он крепче сжал амулет Колеса, и ещё громче продолжил свой речитатив, чеканя каждое слово. Слово, второе, третье - вспышки сияний; голубой как молния, алый как геенна огненная, белый, словно благословение. От закона задребезжали в воздухе хрустальные цепочки, пронизывающие пространство.

На самом деле демон вопил намного громче, и от крика его кровоточили перепонки. Внутри шеи появился зуд, и если начать расчёсывать, то не заметишь, как ногтями начнёшь скоблить плоть.

В какой-то момент Отто показалось, что в этом вопле он расслышал разные голоса, будто радиошаман рассказывал о том, что услышал по ту сторону вуали. Но Отто не давал звукам сбить его с пути, не давал боли и крику помешать ему шептать изгоняющие мантры, которые он помнил наизусть, вплетая туда подходящие заговоры под каждый элемент.

Экзорцизм – это обращение ко всему миру. И как любая встреча или договор, обращение это должно отражать всю суть. Неправильно оценишь ситуацию, скажешь не то слово, и всё посыпется.

Сердце стучало в груди как в последний раз, сжимаясь; плечи казались невыносимо тяжёлыми. Силы будто покидали его, когда он переступил от Закона к Телу. Тогда он воззвал к Сильенсуру, к Гекутии и Ньярхтепу. Природе, Адаптации, Дикости.

И тут началось самое сложное…

***

Это как палкой гонять жука - нет ничего сложного. Когда прут окажется в руках, ты сам вспомнишь, что нужно делать.

Кобра пересекся взглядам с Молчуном и пламенными очами камбионши. Они уверены, напряжены и надеются сделать всё, что в их силах. Голос Отто почти тонул в вопле Совы; она перекусила тряпошный кляп, освободив голос, но соратники не давали ей освободить тело от оков.

Она смотрела только на него. Её чёрные глаза впились в чешуйчатую кожу. Её зубы иногда стучали, а иногда кривились в болезненной страшной улыбке. И всё же он продолжал повторять:

- Всё скоро закончится. Держись, Сова. Мы вытащим из тебя демона. Всё будет хорошо.

Он повторял это как заведённая игрушка. Символы на её теле горели пламенем и истекали чёрной кровью, а она этого не замечала. Под её кожей словно ползали когтистые лапы, пытаясь вырваться наружу; она лишь немного жмурилась.

Когда он на неё смотрел, казалось, реальность становилась страшнее, где-то на грани его взгляда её одежда рвалась, показывая пернатую монструозную пасть с зубами, похожими на осколки птичьего клюва.

- Ко-обРа-а… - Ему показалось, будто в её рту пророс хрипящий динамик, звучащий в унисон вместе с иногда агоническим криком, рвущимся из-под её кожи. - К-о-о-оБ-р-р-а…

Что-то рядом не то хлопнуло, не то взорвалось. Символ от Отто засиял ярким-ярким светом, потом свечи начали вспыхивать разными цветами: ослепительный белым сиянием, обжигающе золотым пламенем, синим кристаллическим отсветом.

Отто что-то говорил о законе, взывал к мировому порядку и принципам, по которым действовали миры. Говорил о законе тела, проскочило что-то, кажется, о ножах. Но Кобра не различил большинства слов, они тонули под толщей оглушающих звуков. Кобра сосредоточился только на Сове.

“Кобра”, - вдруг услышал он голос, почувствовал на своём лице невидимые стальные когти. - “Я… Я огонь, выжатый в пустоте. Потерянная между верхом и низом, зажатая меж тьмой и светом, сознанием и забытьём”.

- Я знаю. Я вижу твою боль, я слышал твои крики, - кивнул он, медленно прошептав ей слова, крепко сжимая её руку. - И я рядом с тобой. Даже если ты не знаешь где ты. Я рядом, Сова.

“Боль. Я не знаю, сколько я смогу её терпеть, прежде чем она снова заставит меня уйти. Но я стараюсь…”

- Не уходи, - прошептал он, не зная, что вообще говорить в таких ситуациях. - Оставайся со мной. Мы скоро уже закончим, и тебе нужно быть в твоём теле. Держаться всеми силами, слышишь, Сова?

“Тепло. Твои слова текут теплом”, - прошептала она, сдерживая слёзы. - “Я не хочу. Но под кожей моей течёт проволока. Кости мои сжимает моя собственная плоть. Чувства мои играют против меня. Как болезнь, чума. Как слабость”.

- Ты уже говоришь со мной, пожалуйста, не прекращай.

«Тогда тебе придётся за неё побороться!» - внезапно вскрикнула она, а Сова внезапно дёрнулась, во вспышке её тень показалась огромной. Она изогнулась.

- Я убью тебя! Вырву твои глаза! Разорву артерии! - завопила Сова. - Иди! Иди ко мне, если ты так хочешь! Я вызываю тебя! Сразись со мной! Я убью тебя!

Цвета вспыхнули по-другому. Зелёный, словно яркие деревья с картинок. Пляшущий фиолетовый, звенящий светом иных миров. Холодный белый, что дул столетней стужей, закаляющей плоть.