Мормилай. Восстание проклятых

— Не существовало и очень давно. Не сотню лет, как думает Матей Кнедлик. Много дольше. Но мир меняется! Сила снова возвращается в него, и падший некромант стал высшим вампиром.

— Очень хорошо, — проговорил я, чувствуя такую ярость, что готов был поклясться, услышу ещё хоть одну ложь — залеплю ему в морду. – Тогда как я, безвольный мормилай, смог убить высшего вампира, который ранее меня же и создал?!

— Ты не безвольный мормилай. Ты смог освободиться. Ты прошёл через Амбраморкс. Только ты и мог его убить, как равного! Только на тебе и не было его власти, потому, что ты его творение и проклятие.

— Которое тот не добил… — пробормотал я.

— Что? – переспросил Маркус.

— Так… Пустое… Ладно, оставим эти древние сказки. Уж, извини, но на сегодня с меня хватит. Но последний вопрос. Зачем вам нужен я? Пусть и освободившийся мормилай. Я убил своего создателя, я разыгранная карта.

— Ты больше не мормилай в привычном понимании этого слова. В момент смерти высшего вампира происходит выброс его силы, энергии душ, которую он накопил за годы своего существования. Если бы рядом не было другого некроманта, пострадал бы целый регион. Сила некроманта могла поднять мёртвых в радиусе пяти вёрст. Нет ничего хуже, чем осквернённый погост… Крупный город мог кануть в небытие. Но Крампор цел и процветает. Это значит, что ты не безвольный мормилай. И, чёрт подери… Как тебя по-настоящему зовут?

— Алексей Яровицын.

— Значит не полянец, а рус, — хмыкнул рыцарь, глядя на меня стальным взором. – Алексей Яровицын, ты больше не мормилай, ты – некромант.

Глава 4

Доброта и ум — свойства старости. Но лишь безрассудство молодости позволяет этим качествам созреть.

Костёр потрескивая пожирал хворост. С вечера Алейо насобирал изрядное количество сухих веток, должно было хватить на половину ночи. Оруженосец рыцаря оказался совсем ещё молодым парнем, едва ли достигшим совершеннолетия. Его непослушные чёрные кудри торчали во все стороны. Большие карие глаза смотрели с вызовом и азартом. Юноша явно гордился своим статусом при таком господине. И он, и рыцарь спали под моей неусыпной стражей. Остановившись на привал, мы поужинали, после чего Маркус собрался было назначать ночной караул, но я его огорошил.

— Мне не нужно спать, ты должен знать, — сказал я, видя его замешательство.

Рыцарь и правда показался мне сконфуженным. Мы так долго разговаривали в дороге, что паладин будто забыл, кем в действительности является его спутник. Кроме того, Маркус столь настойчиво твердил о необходимом доверии, что теперь пришёл его черёд продемонстрировать не только лояльность, но и веру.

— Прошу вернуть мне оружие, — добавил я, заметив, что он сомневается. – Ночная стража дело опасное. А мы, кажется, поняли друг друга. Думаю, теперь нет нужды в прежнем ограничении.

— Ты прав, — сдержанно ответил паладин.

Когда на поясе вновь оказалась верная сабля, на душе стало намного спокойнее. Я стал менее нервозен и мнителен, чем, казалось, несказанно обрадовал спутников. Алейо уснул очень быстро, закутавшись в спальный мешок. Маркус спал в карете. Боковые скамьи и откидной столик в экипаже раскладывались в прекрасную двуспальную кровать. Я слышал, как рыцарь ворочается и кряхтит. Часа два он не спал. Я не видел Маркуса, но мне достаточно было слышать его сопение. Ночное чутьё никогда не подводило. По прошествии трёх часов его дыхание выровнялось, и он забылся тревожным сном. Я знал, что вопреки всем словам и уговорам, рыцарь не доверяет мне до конца. Просто не может. Его долгий и сбивчивый рассказ, бередил мою душу, посеял сомнения и породил бесчисленные вопросы, но всё же… подарил надежду, или её иллюзию. Нельзя жить одной лишь местью, как невозможно бесконечно лгать или вечно трястись от страха. Рано или поздно, любой попросту не сможет выносить подобное и найдёт в себе силы разорвать порочный круг любыми доступными средствами.

«Ольга Хшанская, до чего же ты мелка и глупа, — подумал я. – Не знаю, кому ты служишь, чья рука направляла твою бессмысленную месть, но я не стану искать с тобой встречи. Не буду лишь по одной простой причине – ты сама того не ведая, сыграла в моей судьбе пусть и роковую, но решающую роль. Ты лишила меня дороги назад. Желания исчезнуть и затеряться. И пусть будет навечно проклята даже сама эта мысль, но забрав у меня Агату, ты вверила мне что-то иное. Это ещё нельзя назвать ни целью, ни смыслом. Но я хочу разобраться. Чувствую, что должен. А долг для офицера, пускай и мёртвого, это не пустой звук. Когда-то я клялся служить своему отечеству. Теперь… Не послужить ли чему-то большему?».