Мороз и Пламя

— Хорошо. Теперь сядь. — Она махнула в сторону огромного валуна, затем удивленно моргнула, когда Бейн повиновался. «Не забывай, что твои слова должны звучать как предложение, а не приказ». — Я подлатаю тебя, и мы узнаем друг друга получше. Если собираешься думать обо мне худшее, то сначала получше узнай, так что я начну.

Он кивнул, но промолчал. Его безумная ярость поутихла, словно ее близость успокаивала. «Между ними что-то менялось».

С чего же начать?

— Хочешь узнать что-то конкретное?

— Расскажи мне что угодно, все. — От него исходило напряжение. — Я обнаружил, что мне… любопытно узнать о тебе.

О, да. Что-то определенно менялось. Когда Нола использовала салфетку, чтобы стереть кровь и грязь с ран Бейна, пытаясь не пускать слюни на его мышцы, то сказала:

— Мне двадцать два. Я пеку лучшие пончики, которые ты когда-либо пробовал. Пою так, что кошки готовы покончить жизнь самоубийством. Танцую, словно ангел… на крэке.

Едва заметный намек на почти улыбку тронул его губы, очаровывая Нолу.

Она так хотела увидеть его настоящую улыбку. Ошибка. Лишь слегка изогнув губы, он украл ее разум и напомнил ее телу обо всех удовольствиях, которых ей не хватало на протяжении всей жизни… об удовольствиях, которые она могла бы получить с ним.

«Я предпочитаю воинственных женщин».

У него есть свой типаж, и Нола совершенно не подходила. Все ясно. Или у него поменялись вкусы?

Он задрожала, но продолжила:

— Я закончила среднюю школу только потому, что добрая приемная мама обучала меня на дому, когда я была слишком больна, чтобы посещать занятия. — Ее сердце сжалось в груди. — Ладно. Расскажи что-нибудь о себе.

— Мне было двадцать два года больше двадцати двух веков назад.

— Да, мы уже выяснили, что ты стар как само время и тебе следует носить подгузники. Что еще?

Он задумался на мгновение.

— В Адвевете мужчин забирают из их домов в раннем детстве, чтобы начать подготовку к войне. В шестнадцать наши звери пробуждаются, и мы еще десять лет учимся их контролировать.

Такая печальная жизнь. Его воспитывали для войны, никогда не спрашивая, каким он видит свое будущее. Она испытывала сочувствие. Волчанка и фиброз тоже лишили ее выбора.

— Послушай. У нас есть кое-что общее. Мы оба выросли без родителей, наша жизнь была заранее спланирована.

— Подозреваю, что твоя жизнь могла быть… тяжелее моей.

Что? Мистер Ненавижу Слабость и Хрупкость только что признал ее испытания и невзгоды, таким образом как бы признавая существование разных видов силы?

— Расскажи мне о своей жене. — Стоя на коленях между его ног, она смазывала мазью его раны на торсе и плече. — Как вы познакомились?

Взгляд Бейна устремился вдаль.

— Каждый Адвеветиеец принадлежит одной из пяти фракций. Члены королевской семьи, воины, скотоводы, ученые и рабочие. Мередит и я состояли во фракции воинов, в части одного подразделения. В течение многих лет мы сражались бок о бок. Позже, мы поняли, что любим друг друга.

— Как вы это осознали? — спросила она.

Еще один небольшой заскок.

— Во время тренировки солдат сбил Мередит с ног и наступил ей на лодыжку. Она встала и продолжила сражаться. Он снова сбил ее с ног, и она вновь поднялась. Я не мог отвести взгляд. Такой неукротимый дух и несгибаемая сила повергли меня к ее ногам. Когда я предложил помощь, она ударила меня по лицу.

Его слова задели Нолу за живое. И свалили с ног. И вонзили кинжал.

— Звучит свирепо, словно в романе.

Нола любила читать. Альфа-самцы и обжигающий секс — то, чего ей так не хватало в собственной жизни.

Ее глаза расширились. Прямо сейчас она словно стала героиней романа, в котором Бейн играл главную роль.

— Если бы кто-нибудь сломал мне лодыжку, я бы разрыдалась. И, если бы ты предложил помощь, я бы обняла тебя.

— Я не смог бы предложить помощь, поскольку был бы занят убийством виновного.

«Успокойся, мое колотящееся сердце».

Он наклонил голову. По-видимому, очарованно протянул руку и пропустил пряди ее волос сквозь пальцы.

— Расскажи мне о себе побольше.

Его любопытство придало ей смелости, и она решила раскрыться больше. Признаться в том, что повлияло на ее становление.

— Большую часть жизни мне так или иначе чего-то не хватало. Бесчисленные приемные родители, братья и сестры жаловались на мои болезни, обвиняя в притворстве. Учителя считали меня досадной помехой, а одноклассники высмеивали меня за все от наследственности до бедности.

Она погладила его руки, ища утешения и защиты.

Он напрягся, его мышцы стали твердыми как камень.

— Я сожалею, что тебе пришлось так страдать, Нола. — Ей показалось, что он добавил: — И что упустил эту силу.

Но Бейн понизил голос, так что уверенности не было.

— Ты прощен, — ответила она, пошатнувшись.

— Ты когда-нибудь влюблялась, принцесса?

Он взял ее запястье и поднес к своей груди, затем повторил то же самое с другой рукой. Его сердце бешено стучало под ладонью, каждый удар посылал волну тепла через ее тело.

— Никто не мог сравниться с мужчиной мечты, — сказала она в шутку. Тем не менее, эти слова были слишком близки к истине, попав прямо в яблочко ее души.

— И кто же он?