Морозко или тот ещё подарочек

Откуда, мать вашу взялась эта боль? Я ведь не была невинной или… Или что?

Я смотрела ему в глаза удивлённо, потому что была в самом натуральном шоке, но Дар этого будто и не замечал — разве что темп уменьшил, давая мне привыкнуть. Сделал ещё пару движений и повторил их языком у меня во рту, а потом, заметив, что я самую малость расслабилась, довольно прорычал, вбиваясь уже мощными толчками. Я кричала, но боли больше не было — было только какое-то всепоглощающее, необъяснимое чувство наполненности, и каждая мышца сладко звенела от напряжения, стоило ему двинуть бёдрами.

Похоже, я окончательно сходила с ума, но мне не могло нравиться всё это настолько, чтобы совсем потеряться! Только разум говорил одно, а вот тело предательски плавилось от каждого нового движения внутри, и то, как яростно Дар вколачивался, ухватив одной рукой моё горло, запускало во мне какие-то новые процессы, вынуждая просто покориться ему. Потому что на сопротивление не было даже желания.

─ Смотри, как ему нравится, м? ─ вдруг долетело до затуманенного сознания, и я вспомнила, что мы здесь не одни, а когда это поняла, кровь прилила почему-то не только к щекам. ─ Он бы сейчас присоединился ко мне, правда ведь, Лис?

Елисей был красным, как рак, но глаз не отводил, и сперва даже кивнул, явно забывшись, а потом судорожно замотал головой, вызывая у Дара приступ хохота, а у меня ярости.

─ Ты извращенец! Пусти… прекрати сейчас же, слышишь?

─ О, я только начал, малыш, ─ было мне ответом, и твёрдый, горячий ствол во мне чуть замедлился, так и не позволив мне достигнуть оргазма, хотя я была к нему близка. ─ И знаешь, что, Настенька? Открою тебе большой секрет — я делаю только то, что ты сама хочешь в глубине души, ведь пожелай ты, чтобы я и пальцем тебя не тронул, так бы оно и было…

Что за бред?

Эта мысль не успела толком возникнуть, как последовал новый вопрос, но я уже не понимала, кому конкретно он адресован.

─ А ты знала, что этот проныра уже пытался соблазнить мою невесту? ─ горячий шёпот обжёг ухо.

Дар внезапно вышел, а потом развернул меня так, чтобы я оказалась лицом к парню, и тот сравнялся цветом со спелым помидором, не отводя глаз от тог места, где наши тела соединялись. Я же просто не могла осмыслить всего происходящего, потому что этому не находилось нормального объяснения, но что ещё хуже, я не видела в этом объяснении никакого толку, испытывая смесь странных чувств, которых испытывать не могла.

─ Ну как тебе вид, шкура предательская? Такая горячая, мокрая и растраханная мной… Она ведь тебя заводит, так? ─ прижимаясь полуобнажённым вспотевшим телом к моей спине и водя пальцами по распухшему, слишком чувствительному клитору, спрашивал он Лиса. ─ Тебе ведь нравится всё, что мне принадлежит, да?

И, не дожидаясь хоть какого-то ответа, снова вошёл в меня, широко удерживая мои бёдра, чтобы нашему свидетелю всё было хорошо видно, а меня просто вынесло в другую галактику. Перед глазами буквально заплясали звёзды, начали открываться чёрные дыры, и в одну из них меня, видимо, начало утягивать. Я срывала голос, не в силах объяснить себе, почему так нестерпимо хорошо, когда должно быть больно, стыдно и противно, но с каждым новым рывком меня приближало к чему-то неминуемому.

─ Запомни, она моя и всегда будет моей! ─ рычал бешеным зверем Дар, не щадя ни меня, ни себя, ни психику Елисея. ─ Я. Её. Не отдам!

И с этими словами я не выдержала, сотрясаясь от пронзившей вспышки удовольствия, и Дар последовал за мной, не стесняясь излиться внутрь. Возможно, он просто не придал этому значения, однако мне в тот момент было уже всё равно. В ушах зашумело, а перед глазами резко потемнело, и, кажется, у меня случился очередной блэкаут чёрт знает за какое время, но последним, что я запомнила, было расплывающееся на штанах Лиса мокрое пятно. Мило…

* * *

На этот раз я точно не собиралась приходить в сознание. Мне было хорошо и здесь — в мире без одержимых чудовищ, где вовсю цвели полевые цветы, а тёплый ветер играл с волосами и моим лёгким платьем. Птицы пели что-то красивое, и их волшебные голоса расслабляли, принося взбудораженной душе умиротворение. И никакого холода…

─ Долго будешь себя жалеть? ─ донёсся вдруг знакомый голос, и едва я повернула голову в сторону звука, увидела фигуру деда. Он стоял вдалеке, но слова доносились отчётливо, оттого и я не стала молчать, зная, что меня услышат.

─ С чего ты взял, что я себя жалею?

─ А то, что твоё нытьё, Наська, даже мне слышно, ─ усмехнулся он, назвав так привычно, что я сразу поверила — это и правда он. ─ Завязывай это, да решай, что делать будешь!

Диалог был в нашем стиле, только даже несмотря на то, как сильно я скучала по этому вредному старику, продолжать тему не хотелось, и я спросила:

─ Как ты умер?

Ответом мне был тяжкий вздох, после которого он всё же соизволил сказать: