Морозная гряда. Первый пояс

Я с беспокойством огляделся, но пока всё в порядке. С левой стороны всё так же видна стена Небесного леса — Черепаха продолжала ползти по краю своих земель. И я продолжил медитировать, втягивая в себя энергию неба. Вот только теперь было отчётливо видно, что с той стороны, где съели Ворона стало прилетать больше нитей. Гораздо, гораздо больше... Я крепился долго. Может быть час. Но всё же не выдержал и сначала выбрался из-под своих водорослей, а затем прислушиваясь и не сводя глаз с той стороны, где виднелась голова Черепахи на толстенной шее, приблизился к очищенному от тины участку, наконец, увидев то, что так интересовало Ворона.

Чёрный, то ли от грязи, то ли сам по себе панцирь, больше похожий на бугристый камень, будто без старания выложенная мастеровыми мостовая. И выщербленная яма в нём, глубиной в локоть, сейчас наполненная почти прозрачной жидкостью. Это точно не кровь, но энергии в ней полноводная река. И именно моей стихии, радостно стремившейся ко мне, едва я делал привычное усилие воображения для медитации.

Я повёл себя лишь чуть осмотрительнее глупой птицы. Едва понял — улетевшие сильные звери совсем не спешат возвращаться на съедение, как жадность оказалась сильнее разума, сильнее страха того, что Царь, взглянув назад, заметит меня. Следующие дни я провёл в двух шагах от трещины, там, где странная жидкость собиралась в лужицу, непрерывно медитируя без перерывов на сон. И всё это всего лишь с уже засохшими водорослями на плечах и глупой голове! Хорошо хоть развернувшись лицом по ходу движения и не сводя глаз с головы Черепахи. Если бы не оставшиеся крохи разума, то я и вовсе бы использовал Духовный Круговорот. Особенно тогда, когда трещина в панцире начала подживать, а количество силы вокруг меня уменьшаться. Но сдержался. Слишком уж велик размер пасти и свежи воспоминания.

Даже отсюда, с моего места было страшновато глядеть на то и дело на ходу ныряющую в болото голову Царя зверей. Впрочем, мне и без этого хватало тревог. Срубленное деревце прикрыло царапину на панцире, но вот замаскировать истекающую из неё энергию не смогло. А значит, то и дело появлялся кто-то, кто решал проверить в чём дело. Благословение Небес, что никого и близко схожего в силе с Вороном рядом со мной не оказывалось. Указ страха и птица улетает прочь, гадя на лету от ужаса. А если что-то более серьёзное... Выгадать момент, когда Царь точно смотрит в другую сторону или опускает голову в болото, и Шип обрывал мои страхи. Впрочем, сначала перестала сочиться эта странная некровь, затем начала зарастать трещина, после и полведра оставшейся в неровностях жидкости отдали мне всю свою энергию, и количество нитей силы вернулось к прежнему уровню. А я, наконец, вернулся к холмику и забылся беспокойным сном.

В себя я пришёл только ночью. Первое, что я увидел, открыв глаза, было звёздное небо. Оно нависло надо мной бездонной чашей. Редкое зрелище. Не помню, сколько месяцев назад я глядел на него в последний раз. В лесу небо почти всегда скрыто от меня за сплошным покровом листвы. В городе мне некогда было поднимать голову. На ферме? Не помню. Зато отлично помню, как в Школе задумался над тем, не могут ли совпадать созвездия неба и созвездия техник в теле. Хорошо, если бы это было так. Даже не потому, что это может помочь мне с возвышением, а потому... что это красиво.

В Пустошах я любовался голубым небом, сейчас впитывал в себя чудо ночного. Сомневаюсь, что не пройдясь три дня назад по грани между победой и смертью, я смог бы сейчас оценить всё совершенство переливающихся надо мной звезд. Сначала жажда жизни, затем силы, которые вскружили мне голову, а сейчас... Сейчас мне было безразлична сила, текущая мимо меня, всё внимание захватило Небо.

Тёплые фиолетовые, холодные голубые искорки, иногда скрываемые от меня тонкой пеленой облаков. Луна едва светила, сегодня совсем тонкая, не мешая наслаждаться завораживающим танцем звёзд под музыку ветра в Небесных исполинах. Мне не мешали ни крики ночных птиц где-то в стороне, ни крики зверей в лесу, ни даже шлепки огромных лап Царя. Всё это вплеталось в красоту ночи, лишь делая её ещё пронзительнее. Помешал мне рассвет, скрывший звёзды, к которым я так тянулся ночью. Он же напомнил и о том, что Неба не достигнет тот, кто не пользуется его подарками.