Морозова и другие

Я это знала. Светка не любит инструментальную музыку, особенно ту, которую, как она говорит, нельзя напеть. Например, она не любит Стравинского и Шнитке. Когда мы изучали творчество Родиона Щедрина, я ей показала партитуру «Анны Карениной». Светка почитала ее и сморщила нос. Но на репетицию пришла и тихонько села возле двери. Пашка Белинский должен был тогда дирижировать, и он, когда увидел Светку в последнем ряду, сразу расправил плечи и подтянул живот. Еще бы! Сама Светлана Белозерская пришла! На мой взгляд, Пашка дирижировал безукоризненно и потом все время косил глаза на Светку, ожидая похвалы. Но Светка так же тихонько вышла и на Пашку даже не взглянула. Бедный Пашка! Как он расстроился. Он-то подумал, что она пришла на него посмотреть.

– Ничего романтического я в этой музыке не услышала, – сказала мне потом Светка. – Конечно, Майя Плисецкая своей пластикой украсит любую музыку. Может, я чего-то не понимаю, но больше такого мне не показывай.

И вот теперь я в руках держала пригласительный билет, который моя любимая подруга где-то достала, зная про мое уважение к Щедрину и про мою мечту. Я растрогалась и обняла ее.

Светлану Белозерскую я впервые увидела в малом зале нашей консерватории. Кафедра сольного пения приглашала всех желающих на концерт студентов четвертого курса. Вход был платный, но студенты консерватории заходили свободно. Нужно было только предъявить студенческий билет. Я пришла самой последней, бегать по залу уже было нельзя, и я села на свободное место в первом ряду. Напротив меня как раз стоял рояль. Когда-то он был черным, но от частых прикосновений рук на полированной поверхности просматривались светлые полосы, и от этого рояль казался седым.

К роялю подошла высокая девушка с длинными русыми волосами в платье цвета морской волны.

– Светлана Белозерская. Класс профессора К-ой, – объявила толстая дама в очках, и за рояль аккомпанировать села сама В.

Светлана исполняла романс Алябьева «Соловей». Голоса такой чистоты я не слышала ни-ког-да! Я слушала открыв рот эти невероятные рулады. Сказать, что я была потрясена, это просто банально упростить ситуацию! Я даже забыла, что нужно аплодировать. Наверное, этим я и привлекла внимание Светланы. Она как-то удивленно посмотрела на меня и начала исполнять арию Царицы Ночи из «Волшебной флейты» Моцарта. И вот тут я поняла, что в моей опере главную партию может петь только она, Светлана Белозерская, с ее потрясающей колоратурой!

На другой день после лекции по теории музыки я нашла свободный учебный класс и села за фортепиано. В голове у меня до сих пор звучал чистый голос Светланы Белозерской, и я начала ему аккомпанировать. Таким необычным дуэтом мы вместе исполнили арию Царицы Ночи, а потом я решила точно также исполнить «Соловья». Не помню, напевала я или нет, но едва затих последний аккорд, как за моей спиной раздались аплодисменты. Я повернулась и увидела Светлану Белозерскую.

– Здорово играешь, – сказала она и подошла поближе к инструменту. – Ты на каком курсе?

– На первом, – я встала и закрыла коричневую крышку.

– На первом? – недоверчиво произнесла она. – А педагог кто?

– Ольга Маркисовна, – я почему-то покраснела.

– Ольга Маркисовна? – Светлана недоуменно посмотрела на меня. – А это какая специальность?

– Дирижирование и чтение хоровых партитур.

– Да! А я думала, ты пианистка!

– Я музыкальное училище закончила по классу фортепиано.

– А чего дальше не учишься?

– Хочу быть хоровым дирижером.

– Ого! – улыбнулась Светлана. – Не очень популярный сегодня жанр.

– Знаю, – резко сказала я и направилась к двери.

– Тебя как зовут? – спросила Светлана, когда я уже была одной ногой в коридоре.

– Морозова, – холодно ответила я. Мне почему-то совсем расхотелось разговаривать.

– А я – Белозерская. – Она подошла ко мне и протянула руку. Я слабо ее пожала. – Пойдем поедим в китайском ресторанчике.

– Ну, пойдем, – не сразу согласилась я.

Белозерская была постоянным посетителем этого ресторанчика, поэтому ей тут же принесли зеленый чай в коричневом глиняном чайничке.

– Ты что будешь? – спросила она, открывая меню.

Я пожала плечами. Что можно понять в этих иероглифах?

– Все равно.

– Тогда на мой вкус. Согласна?

Нам принесли салат из китайских грибов, бульон «Си Ху» с мелкими кусочками говядины в горшочке, а потом Белозерская заказала шоколадное фондю. Она вела себя очень непринужденно, и я тоже постепенно перестала ершиться, но никак не могла понять, как же мне к ней обращаться. Она же не сказала, что ее зовут Светлана, а обращаться по фамилии мне было как-то неудобно.

– А ты сама откуда? – спросила она.

– Из Минска, – ответила я.

– О! А как в Питере оказалась?

– У меня бабушка на Васильевском жила, – сказала я. – Ну и квартиру оставила.

– А я из Тюмени, – сказала Белозерская. – И нам тоже бабушка квартиру оставила на Петроградской стороне. Мы с родителями переехали сюда пять лет назад.

– Понятно, – сказала я. – У тебя такой голос, что в нем чувствуется морозная свежесть. Я никогда не слышала, чтобы так пели.