Морпех-2

Самое обидное, какие бы изменения в ход исторических событий он не внес, в глобальном смысле ровным счетом ничего не изменится. До товарища Сталина ему, словно герою очередного попаданческого романа, не добраться, да и не поверит тот — доказательств-то никаких нет, одни только слова. А словам, ежели историки не врут, Вождь не особо верил.

Да и хреновый из него советчик, собственно говоря: «Вы, Иосиф Виссарионович, главное, Никитку расстреляйте. Ну, и Горбачева с Ельциным заодно. Им, правда, сейчас лет по двенадцать всего, но вы все равно расстреляйте, я в интернете читал, что в ваше время всех подряд к стенке ставили, иногда даже по нескольку раз. Целых стопиццотмильенов в лубянских подвалах расстреляли, а потом в ГУЛАГ отправили»… Еще смешнее.

Нет, что-то важное он в любом случае вспомнит — историю Великой Отечественной в училище изучал, и занятия не прогуливал. Вот только на календаре уже сорок третий, так что и командирскую башенку, и промежуточный патрон (или что там еще авторы попаданческой фантастики всеми силами стремились донести до Самого?) и без его вмешательства введут. А вот насчет послевоенного времени? Это уже сложнее… ну, новые нефтяные месторождения в Сибири и Татарстане, якутские алмазы, залежи урановых руд в Узбекистане и других республиках СССР. Особыми познаниями в экономической географии Степан похвастаться уж точно не мог, помнил исключительно то, что осталось в памяти после школы. Так что сейчас ему, скорее, стоит думать, что он местному особисту рассказывать станет, когда они, наконец, встретятся. Поскольку избежать этой встречи вряд ли удастся: не до осени ж ему по немецким тылам шляться?

Морпех невесело усмехнулся: ну, не готовился он становиться попаданцем, не готовился! Просто жил, учился, Родине служил. А оно вон как вышло…

— Что загрустили, тарщ старший лейтенант? — подал голос радист, докурив. Выкопав каблуком небольшую ямку, Прохоров бросил туда окурок, заровнял место подошвой. — Про своих, поди, вспомнили?

— Типа того, — неопределенно дернул плечами морпех, возвращаясь в реальность. — Егор, только ты меня про семью ничего не спрашивай, ладно? Не положено мне рассказывать, подписку давал. А врать товарищам я не приучен, неправильно это. Потом как-нибудь.

— Так оно понятно, — серьезно кивнул тот. — Главное живым вернуться, остальное неважно. Похоже, наши возвращаются, слышите?

— В том-то и дело, что слышу, — рывком бросив тело в горизонтальное положение, старлей привычным движением сдвинул предохранитель. — А ведь предупреждал, чтоб ни ветка не колыхнулась, ни сучок не треснул! Странно как-то… Егор, давай за дерево, левый фланг твой. Я — справа. И, что бы ни случилось, без приказа не стрелять. Все, замерли!

Ждать пришлось недолго. Густые даже по зимнему времени кусты в нескольких метрах затрещали, и на открытое место вышел — почти вывалился, пошатнувшись и с трудом удержав равновесие, — боец с автоматом в руках. Темно-серый, в клочья изодранный на коленях комбинезон, поверх него — стеганая ватная куртка, перепоясанная портупеей. На голове — прыжковый шлем, за плечами вещмешок. Из всего полезного обвеса — только одиночный подсумок с запасным диском, ножны и чехол от МПЛ-50, отчего-то пустой. Лицо почти черное от грязи и копоти, только зубы да белки глаз выделяются.

Ну что ж, вот и «родственник» пожаловал — все-таки нашли они, стало быть, следы пропавшего воздушного десанта. Интересно, он один — или остальные где-то прячутся, выслав товарища на разведку?

Быстро оглядевшись, десантник расслабился, убеждаясь, что оказался в безопасности — и в этот миг его взгляд зацепился за стоящую у сосны рацию. Изменившись в лице, рывком ушел в сторону, снова вскидывая опущенное, было, оружие.

«Только не пальни сдуру, всех спалишь, и своих, и моих!» — мысленно буквально взвыл Степан, подавая Прохорову знак оставаться на месте и ничего не предпринимать. Тот кивнул, подтверждая. — «Главное тихо отработать и пацана не шибко помять, он и без того едва на ногах держится, то ли ранен, то ли устал до безумия».

Сделав еще пару шагов, боец замер, недоверчиво осматривая радиостанцию. Прислонив к сосне автомат, старлей напрягся. Самое время — до него всего-то метра три, стоит спиной. В два бесшумных прыжка преодолев разделяющее их расстояние, Алексеев навалился сзади, первым делом выкручивая из рук оружие. Подсек под колени и повалил, прихватив шею нежданного гостя локтевым сгибом. Ни выстрелить, ни вскрикнуть нежданный гость не успел. Придавив к земле, яростно зашептал в прикрытое клапаном шлема ухо:

— Тихо, братишка, тихо, не дергайся! Свои мы, разведка с Мысхако! Морская пехота. Да не дергайся, сказал!

— Отпусти, гад, — сдавленно просипел тот. И добавил, видимо осознав услышанное:

— Точно свои?

— От гада слышу, — парировал старлей. — Были бы чужие, ты б уже остывал с ножом в бочине. Ну, могу отпускать? Орать не станешь? Фрицы услышат — всем кранты.

— Не стану, — поколебавшись пару секунд, согласился десантник.

Отпустив парашютиста, Степан поднялся на ноги и протянул растирающему шею парню руку:

— Давай помогу.