Морпех

Долгожданный приказ оказался прост: «позицию оставить, немедленно выдвигаться направлением Федотовка — Широкая Балка, далее — Мысхако. Встречи с воздушным десантом не искать. По выходе район Мысхако нанести удар в тыл вражеских частей, прорвать оборону, в районе Станички соединиться с десантом под командованием майора Куникова. Ближайшие дни ожидать подкрепления морем, воздухом. Плацдарм районе Станички не оставлять ни при каких условиях, стоять насмерть. По указанным координатам районе Глебовки будут нанесены бомбовые удары. Удачи. Главный».

Карандаш с сухим хрустом переломился в напряженных пальцах, однако комбат этого, похоже, даже не заметил. Значит, прав был Алексеев, полностью прав! И полученный приказ это только подтверждает! Нельзя терять времени, каждая минута на счету!

Едва ли не физически ощущая, как исчезает проклятая неопределенность, капитан третьего ранга Кузьмин выглянул из бронетранспортера, жестом подзывая одного из ротных:

— Семенов, боевая тревога! Через полчаса выдвигаемся!

[1] Можете говорить на немецком. Я понимаю.

Прекрасно, господин офицер! Это многое упрощает! (нем.).

[2] Майнер (нем.) — шахтер.

Глава 11. БОМБАРДИРОВКА

Южная Озерейка, день 4 февраля 1943 года

Несмотря на то, что до Станички было всего каких-то десять-двенадцать километров по прямой, Степан прекрасно понимал, что легкой прогулки не получится. Да, история, пусть пока и совсем немного, изменилась и пошла другим путем — морских пехотинцев не окружили под Глебовкой, не измотали трехдневными боями и не рассеяли, заставляя последних уцелевших отдельными группами уходить в горы. Однако впереди лежали две невысоких, но крутых и лесистых горы, Острая и Амзай, и двухкилометровое ущелье, плавно поднимающееся со стороны моря к Новороссийску и некогда давшее название прибрежному поселку Широкая Балка. Десантникам предстояло пройти между этим поселком и расположенной севернее станицей Федотовка, атаковав с тыла наседающие на бойцов майора Куникова вражеские части — 10-ю румынскую и две немецкие пехотные дивизии, 73-ю и 125-ю. Понятно, не все три одновременно, а лишь ту, что окажется в полосе наступления: согласно трофейной карте, это была уже знакомая по сегодняшнему утру десятая румынская и оказавшаяся на правом фасе будущего наступления сто двадцать пятая немецкая, занимающая Широкую Балку. Кроме того, в этом районе дислоцировался отдельный батальон 101-й горно-стрелковой дивизии Вермахта, видимо, переброшенный сюда ввиду специфики боевой подготовки.

В принципе, фразу из радиограммы «выдвигаться направлением Федотовка — Широкая Балка, далее — Мысхако» можно было истолковать как угодно, поэтому Кузьмин логично предположил, что связываться со штурмом поселков, теряя людей и расходуя драгоценные боеприпасы, бессмысленно, куда проще пройти меж ними. Вот только все окрестные дороги однозначно контролируются гитлеровцами, а горы изрыты окопами и засеяны минами. Наверняка есть и какие-то другие дороги, не нанесенные на карты, но знают о них лишь местные. Да и какие там дороги — скорее, горные тропы. И потому незаметно провести по ним восемь сотен бойцов весьма проблематично. А танки, обоз с ранеными и трофейный грузовик с бронетранспортером так и вовсе не пройдут — как пел великий бард (ну, в смысле, еще споет, лет, эдак, через двадцать с гаком), «здесь вам не равнина». И неважно, что танков осталось все три штуки — не бросать же?

Но и это еще не все: впереди, буквально в нескольких километрах от Станички, ждет еще одно препятствие, как бы не самое опасное и труднопреодолимое — гора Мысхако, называемая местными «горой Колдун». Не слишком высокая, всего-то четыреста сорок семь метров, но, поскольку господствующая высота, значит, плотно оседланная противником. Тут без вариантов, уж больно подходящее место и для артиллерии, и для минометных батарей, и для прочих наблюдателей-корректировщиков. Даже если до высадки Куниковских морпехов на горе особой активности и не наблюдалось, сейчас фрицы просто обязаны срочно этим заняться. Что, кстати, дает пусть и небольшой, но достаточно реальный шанс успеть прорваться до того, как они закончат оборудовать позиции, и подтянут необходимые силы — скорее всего, сейчас, на исходе этого поистине бесконечного дня, немецкое командование все еще надеется сбросить десантников в море. Пока не подозревая, что в советском штабе уже принимаются необходимые коррективы (а заодно потихоньку поднимает голову вопрос, кто, собственно говоря, виновен в произошедшем), едва вернувшиеся в свои базы корабли и транспортные суда готовятся снова выйти в море, а на аэродромах прогревают моторы, дожидаясь загрузки боеприпасами, бомбардировщики.