Мне всегда было забавно, что она, по загадочным мотивам, предпочитает показывать своё расположение абсолютно посторонним людям более, чем мне, – при том, что она видит все мои обновления и выдаёт своё мнение относительно них через месяц, полгода, год, и я такая "??? почему ты даже не лайкнула? почему бы не обсудить это со мной тут же, пока для меня это ещё важно?".
Если плохо сдала зачёт/экзамен и в целом если грустно, пойти обниматься с абсолютно левыми людьми с другого факультета, с которыми она познакомилась вот прямо только что сейчас, – как два пальца об асфальт. Подойти ко мне – да ни разу в жизни. Поставить лайк под фотографией человеку, которому она в жизни даже "привет" не сказала ни разу, имя которого при встрече не вспомнит, – это да. Мне – нет. Да вы что, чтобы "человек великой гордости" мне лайк под фотографией поставил – это я должна самого Бога сфотографировать и в инстаграм выставить, и то она ещё подумает, достойна ли эта фотография её божественного внимания. При этом если я ей что-то не лайкнула– это уже повод обидеться.
___
Я не знаю, как называются наши отношения. Это не любовь, не дружба, даже не абьюзивные отношения, потому что не совсем понятно, кто чей абьюзер. Как сложно испытывать то, чему нет названия.
___
Я даже разрешаю ей меня в щёки тыкать, хотя я ненавижу это, господи.
___
Это, конечно, угарно: даже с её бывшими у неё получается дружить, а со мной – нет.
___
Наверное, не зря нас изначально объединил именно греческий язык, где "δια βίου" (зья виу) означает "на всю жизнь", "пожизненно", а "τον έχω δια βίου" (тон эхо зья виу, дословно: его имею пожизненно) – "он мне осточертел".
___
Я как-то ей сказала, что "если бы я сама придумывала свою жизнь, то я не могла бы придумать для себя жизненного поворота лучше", чем встреча с ней, потому что даже фразы, которые она заряжает чем-то негативным, влияют на меня лучшим образом. Например, как-то она написала мне: "Ты не такая сильная, как ты думаешь". В первую минуту я, понятное дело, была возмущена, ведь это легко прочитать как: "Я не хочу, чтобы ты была сильной, потому что мне приятнее видеть тебя слабой". Но спустя дней 10 эта фраза вновь всплыла в моем сознании, когда я размышляла, стоит ли отказаться от кабалы длиною в год, на которую я подписалась ради строчки в резюме и из-за которой моё психическое и физическое здоровье опять полетело к чертям, высасывая из меня все силы. И именно эта крохотная фраза напомнила мне, что стоит, прежде всего, любить себя.
___
Когда она говорит, что вино и секс – это очень круто, мне опять кажется, что она – какой-то милый вечный ребёнок, потому что я даже в 10-м классе сомневалась, действительно ли это заслуживает того хайпа, который разведён вокруг этих тем. Вино развязывает язык, но не избавляет от комка мыслей в голове, поцелуи не меняют твоего отношения к человеку, которого ты целуешь. И когда я пишу ей ночью: "У меня столько дел, я пью кофе", а она отвечает: "Маша, нужно пить вино", мне хочется посмеяться и опять спросить её: "Это продолжение какой-то большой шутки надо мной или просто ты так и не выросла?" Нельзя же вечно играть в прятки с жизнью, надо когда-то и доставать голову из песка. Можно, конечно, и жить, только лишь трахаясь и бухая, но эта жалкая жизнь, хотя в 20 она и может казаться идеалом.
___
Дошло до того, что у нас почти как в песне Stromae:
___
Возможно, через такое "домашнее" насилие – в кавычках, потому что нет общего дома – мы удовлетворяем свою общую потребность к насилию, которая подогревается медийной пропагандой готовности к возможной будущей войне и воспитанием с детства в стиле "Если что, вы должны встать и грудью защитить родину". Но просто так встать и защитить ни с того, ни с сего не получится, поэтому каждый с детства отсекает уголок сердечка для жестокости, куда складируются силы для будущей потенциальной ненависти. Но бесконечно складировать не получается, да и потренироваться хочется – вот и тренируемся на близких.
___