Морская политика России 80-х годов XIX века

Вновь корейские дела попали в поле зрения управляющего 26 января, на собравшемся у Н.К. Гирса Особом совещании для обсуждения вопроса о том, признавать ли внесенное Пекином в текст соглашения Н.Ф. Ладыженского с Ли Хунчжаном указание на вассалитет Кореи. Обменявшись мнениями, его участники решили настаивать на первоначальной редакции. Вместе с тем, они затронули и общее положение на Дальнем Востоке, осложнившееся после жестокой драки 3/15 августа 1886 года между моряками китайской эскадры, зашедшей в Нагасаки по пути из Владивостока на родину, и жителями города. Как отмечал И.А. Шестаков, несмотря на достигнутое, по словам Иноуе, урегулирование, «может скоро возникнуть другой вопрос … Без видимой силы ничего не поделаешь. Даже для посредничества нужно явное доказательство мощи. Усиливать эскадру в данный момент мы физически не можем (из-за разоружения судов Балтийского флота на зиму. — Авт.). Поэтому я настаиваю на удвоении наших сил в Тихом океане, на что потребуется, по меньшей мере, 500 000 р. в год. Все это, вместе с требованием военного министра укрепиться во Владивостоке и Уссури в течении трех лет внесено в протокол»[688].

Однако перечисленные меры подразумевали значительные расходы, и когда Н.К. Гирс представил Александру III журнал совещания, император повелел рассмотреть его при участии управляющего Министерством финансов. Новое Особое совещание, в составе Н.К. Гирса, П.С. Ванновского, И.А. Шестакова, И.А. Вышнеградского, А.Н. Корфа, А.Е. Влангали и И.А. Зиновьева, состоялось 19 февраля 1887 года. В ответ на просьбу И.А. Вышнеградского объяснить, какие расчеты положены в основание требований министров, И.А. Шестаков доложил, что Морское министерство планирует содержать в Тихом океане вместо одного фрегата, трех клиперов и одной канонерской лодки два фрегата, три клипера, две канонерские лодки и четыре миноносца (или еще две лодки), что обойдется ежегодно в 2 656 000 руб. кредитных, часть которых можно выделить за счет ликвидации Средиземноморского отряда, Сибирской флотилии и разоружения судов Тихоокеанской эскадры на три зимних месяца, «когда трудно ожидать от англичан враждебных предприятий», но все же 600 000 золотых рублей будет недоставать. П.С. Ванновский, со своей стороны, заявил о необходимости увеличения войск Приамурского округа, береговой артиллерии и создания Амурской флотилии что требовало единовременного расхода 3 622 000 руб., с рассрочкой на четыре года, и начиная с 1890 года ежегодного ассигнования 1 679 000 руб.

Эти планы поддержал А.Н. Корф, но они встретили возражение со стороны Н.К. Гирса и И.А. Вышнеградского. Министр иностранных дел выступил против упразднения эскадры в Средиземном море, указав на то, что сам факт присутствия российского флага у берегов Греции в 1886 году позволил России принять участие в обсуждении предложенных Англией репрессий и, по его мнению, по мог «побудить державы к умеренности», а вместе с тем «облегчить королевству выход из затруднительного положения», заодно смягчив прежние разногласия Петербурга с Афинами. Кроме того, как подчеркнул Н.К. Гирс, необходимо, чтобы прибрежные населения восточной части Средиземного моря не забывали о нашем флаге; отказываться от всякого воздействия на интересы, сосредоточенные в этих краях, было бы несогласно с целями нашей политики»[689].

Но И.А. Шестаков возразил ему, что «располагая эскадрою в ее настоящем составе, мы рискуем поставить себя в несоответствующее достоинству нашему и даже беспомощное положение. Невозможность содержать в Средиземном море эскадру в более внушительных размерах побудила Морское министерство заключить, что гораздо лучше воспользоваться судами нашими там, где представляется более настоятельная потребность в их присутствии»[690].

К тому же пребывание у берегов Греции «не удовлетворяет в той мере, как это было бы желательно, образованию офицеров и команд», прибавил адмирал, намекая на опыт длительных стоянок в Пирее.